Y-образный надрез от одной плечевой кости до другой сопровождается глубоким разрезом до пупка. Они вскрывают Лиину и вынимают ее грудную клетку. Ребра отходят одним пластом.

– Значительные травматические повреждения печени и поджелудочной железы, – констатирует доктор Бекманн. – Слои брюшной стенки жестко травмированы в ряде мест.

У меня начинается клаустрофобия. Зрение меркнет, слова доктора сливаются в неясный гул.

– Раздавленные органы… отделение жировой ткани от мышечной ткани… наиболее значительные повреждения в области торса… признаки внутреннего кровотечения в грудной клетке и нижней части брюшины… повреждения таза, желудка, поджелудочной железы… брыжейка оторвана. Брыжейка – это орган, прикрепляющий кишечник к внутренней части брюшной стенки у людей, – поясняет доктор.

Я заставляю себя сосредоточиться.

– Это похоже на то, что я ожидала бы увидеть при жесткой компрессионной травме организма, – тихо говорит она. – Такое часто случается с жертвами автомобильных катастроф. Эта девочка прошла через ад. Ее как будто вытащили из остатков автомобиля, который упал с моста.

Сердце Лиины извлекают и взвешивают, потом делают то же самое с ее мозгом.

– Мозг сильно распух. Обширное внутреннее кровоизлияние травматического характера. Ударная травма, достаточная для потери сознания.

Легкие тоже извлекают наружу и взвешивают.

– При внутреннем исследовании легких отмечается белая пенистая жидкость, – говорит доктор Бекманн. – Это согласуется со смертью в результате утопления.

Доктор пристальнее вглядывается в ее легкие. Потом замирает и тихо говорит:

– Там какие-то мелкие частицы, скрытые в пене… – Она достает четыре маленьких камешка. Они с легким звяканьем падают из пинцета в металлическую ванночку. Потом она находит еще пять камешков и опускает их туда же. Смотрит на нас через очки с полукруглыми стеклами.

– Вероятнее всего, эти мелкие камешки попали ей в легкие во время агональных вздохов. – Она делает паузу и смотрит на нас. – Она пыталась делать последние вдохи, когда ее прижали лицом к речному ложу, усеянному песком и камешками. Эти круглые отметины на плечах… они могли остаться от коленей. Кто-то удерживал ее, упираясь коленями в ее плечи.

– Ее утопили, – говорю я. – Кто-то оседлал ее, уперся коленями в ее плечи и удерживал голову под водой, пока она глотала камешки.

– Смерть от утопления будет моим заключением в отчете о вскрытии, – говорит доктор. – Но если бы покойная не оказалась в воде, это, скорее всего, были бы ударные травмы и мозговое кровоизлияние, которые в любом случае привели бы к ее смерти. – Она колеблется и снова утрачивает профессиональную бесстрастность. – Кто бы это ни сделал… это настоящее чудовище.

Я закрываю отчет об аутопсии от доктора Ханы Бекманн, но то утро в морге продолжает жить в моей памяти. Во второй половине того дня тело Лиины было передано родственникам, но на полный анализ и составление финального отчета ушло еще две недели. Я кладу папку на стол и гляжу на часы. Грэйнджер еще не вернулся и не позвонил, чтобы сказать, когда вернется. Я раздосадовала его. А он, в свою очередь, привел меня в изрядное раздражение. Ему следовало понимать, что лучше не скрывать от меня разные вещи, особенно в связи с этим делом. А после прослушивания первого эпизода подкаста мне уже не удастся запихнуть этого джинна обратно в бутылку.

Сиплый голос Клэя врезается в мои мысли.

Я не убивал ее… Кто бы это ни сделал, ее убийца до сих пор на свободе.

У меня почти нет сомнений, что Клэй затеял какую-то извращенную игру с Тринити, но я не могу избавиться от более темного подсознательного беспокойства, гложущего меня изнутри. Что, если он говорил правду? Что, если мы совершили ошибку и что-то упустили?