Проект школы в Микульском переулке. Арх. Б.Г. Дмитриев. 1935 г. Перспектива

В целом же среди всех проектов 1935 года школа Фридмана в наибольшей степени напоминает учебные здания прошлых лет, 1929–1933 годов. Она является типичным сооружением периода перехода от конструктивизма к «освоению классического наследия», и многие использованные автором приемы (многообъемность, группировка окон) являются характерными для конструктивизма. Несмотря на это, проект Фридмана заслужил высокую оценку и с небольшими изменениями тиражировался и в 1936 году.

Для здания, построенного на Авиамоторной улице, не последнюю роль играет и его исключительно удачная постановка. Школа является композиционным центром знаменитого в те года жилого массива «Новые дома», которым началось преобразование старой грязной Дангауэровки. Здание поставлено на небольшом возвышении, а перед ним расстилается обширная озеленная площадь. Простые очертания обрамляющих школу жилых корпусов эффектно оттеняют строгое и вместе с тем броское решение ее фасада.

Помимо перечисленных архитекторов в проектировании школьных зданий 1935 года участвовали Б.Г. Дмитриев (школа по Микульскому переулку), В.Д. Глазов (школа на Малой Тульской улице), Т.И. Макарычев (школа на Писцовой улице), В.А. Ершов (школа на улице Цандера). В.Н. Кутуков и С. Пчелин (школа в Петровском переулке), Б.Ф. Рогайлов (школа в Филях)[26] и многие другие.

Особое место среди школ 1935 года занимает здание по 1-й улице Машиностроения, 16, резко отличавшееся от своих ровесников необычным внешним видом. Спроектировал эту школу французский архитектор Андрэ Люрса, к тому времени уже пользовавшийся широкой известностью у себя на родине, в том числе и как проектировщик школ. В те годы, как никогда в другое время, в Москве работало много зодчих-иностранцев, в основном немцев и французов. Среди последних – знаменитый Ле Корбюзье. Немцы были представлены Майером, Ремеле и др. Вопреки расхожей болтовне о какой-то «закрытости», «замкнутости» советского общества 1930-х годов, Советская страна старалась перенимать все лучшее из-за рубежа, приглашала лучших представителей зарубежной творческой интеллигенции.

Но вернемся к А. Люрса. Желая показать свое огромное уважение к пролетарской столице, даже к такой рядовой для известного зодчего работе, как школа, он отнесся исключительно серьезно. Сам, без помощников, тщательно и в срок выполнил все рабочие чертежи. Его проект современники оценили как выделявшийся особой «культурностью».

Правда, внешнее оформление вызвало упреки в следовании традициям отжившего и заслужившего прозвище «пошлого» стиля модерн. Действительно, в проекте каменное здание школы выглядело как фахверковая постройка, облицованная деревянными рейками. Но, в сущности, все это – дело вкуса.

А вот что на самом деле было неприятно – это крайне низкое качество строительства. Вести авторский надзор за ним сам Люрса не мог – он постоянно жил во Франции. Когда же через несколько месяцев он приехал в Москву, его ожидал неприятнейший сюрприз. Оставшиеся без присмотра строители внесли в проект ряд самочинных изменений, упрощавших работы, но обезобразивших эффектное по замыслу здание. Односкатную крышу заменила обычная двускатная, из-за чего на главный фасад выползли водосточные трубы, размещенные при этом где бог на душу положил. Замена крыши повлекла за собой ликвидацию верхнего парапета, предусмотренного проектом. Высота школы уменьшилась, пропорции исказились. Про декоративные элементы, предусмотренные проектом, вообще «позабыли». Набезобразничали строители и в интерьере. Вместо поддерживавших лестничные клетки легких колонн они, чтобы не возиться, сложили глухую кирпичную стенку. Взглянув на получившееся мрачное сооружение из серого силикатного кирпича, потрясенный француз в отчаянии воскликнул: «Это не школа, а крепость». Не повезло бедному зданию и в дальнейшем – после ряда перестроек его вид стал откровенно безобразным, и вместо общеобразовательного учебного заведения оно занято сейчас спортивной школой.