Ключарев Ф.П. 1860–1870 гг.

Действительному статскому советнику Федору Петровичу Ключареву, почт-директору московского почтамта, что находился на Мясницкой, было к тому времени уже за шестьдесят. Свою должность в Москве он исполнял с 1801 года, приобретя большой опыт работы на государственной службе в самых разных российских губерниях. Он был награжден орденами Святой Анны I степени и Святого Владимира II степени. Но не эти ордена были главной оценкой его плодотворной жизни. Ключарев являлся виднейшим масоном, борьбу с которыми граф Ростопчин считал одним из первейших своих обязанностей.

Ключарев стал масоном в 1780 году (за шесть лет до самого Ростопчина), близко сошедшись с Николаем Новиковым, сохранив с ним дружбу до конца дней опального издателя. Именно к Ключареву приехал Новиков после отсидки в Шлиссельбургской крепости (освободил его Павел I). Оно и понятно – еще в 1782 году в масонской иерархии Новиков являлся председателем директории восьмой провинции (то есть России), а Ключарев – одним из пяти членов этой директории.

Это о них писал Ростопчин в своей «Записке о мартинистах»: «По восшествии на престол императора Александра, Мартинисты, не подвергаясь ни стеснениям, ни преследованию, не были однако же в сборе. Прежний гроссмейстер их Новиков, с двумя или тремя близкими друзьями, вел скромную жизнь в деревне под Москвою; они не писали ничего, в поступках своих соблюдая крайнюю осторожность. Он редко бывал в Москве, где останавливался у Ключарева; кажется даже, что разгром, постигший их при Екатерине, внушал им робость и недоверчивость. Не ранее как в 1806 году, во время созвания милиции, секта подняла голову, опять выступила наружу и приобрела важное значение на выборах. Князья Трубецкие, Лопухин, Ключарев, князь Гагарин, Кутузов и сотни других собирались на сходках, для предварительного обсуждения важнейших дел.

Они постановили выбрать бывшего товарища их, адмирала Мордвинова, в начальники Московского ополчения, что и состоялось к общему соблазну и крайнему удивлению всех: ибо, не отнимая у г-на Мордвинова никаких достоинств, следует признать, что он, не служивши никогда в армии, не был способен обучить хотя бы одного солдата; поэтому всякое другое лицо из военных (а их было так много) можно было предпочесть ему в столь трудных обстоятельствах, когда надлежало в одно и то же время собирать, обучать и отправлять в армию толпы мужиков, для защиты Отечества. Не довольствуясь этим, Мартинисты стали распространять дурные вести, рассылать по почте мистическую книгу под заглавием «Тоска об отчизне» и забылись до того, что возбудили мысль о необходимости изменить образ правления и о праве нации избрать себе нового государя. Полиция, слишком занятая другими предметами, слабо наблюдала за этими происками и дала подозрениям рассеяться, не посмев разыскать виновников преступной молвы. Мартинисты, видя, что не желают или опасаются тревожить их, не замедлили вновь сомкнуть свои ряды. Тутолмин, хотя человек умный, по своей слабости и бесчестности, не мог ничего предпринять; он боялся за себя, а его никто не боялся. Фельдмаршал Гудович слишком стар, тупоумен и слишком поддается влиянию дурных советов, чтоб сознавать настоятельную необходимость строгих мер против общества, которое одною таинственностью своею должно привлечь внимание правительства и побудить к новому его распущению.

Императорский почтамт на Мясницкой улице.

Литография Т. Мюллера по рис. С. Дитца. Конец 1840-х гг.