Прямо на Красной площади вознесся прекрасный дворец-замок, созданный по проекту архитектора В.О. Шервуда и инженера А.А. Семенова. На башнях его поселились золоченые львы и фантастические единороги, а на крыше навсегда лег белый российский снег.

Вот только спустя полтора года после открытия музея граф Уваров умер. Но Прасковья Сергеевна продолжила дело мужа. И даже когда началась революция и революционный произвол вынудил ее бежать из Москвы в Майкоп, первое, что сделала эта уже старая и небогатая женщина, было начало новых раскопов курганов и дольменов возле южного города.

И уже потом, уплывая на последнем пароходе из Новороссийска и глядя на тающий родной берег, Прасковья Сергеевна Уварова вспомнила видение той далекой снежной, но счастливой Москвы – взметнувший ввысь фантастический дворец. Вот только граф Уваров увидел тогда диковинных львов и единорогов на башенках с ликующем белым снегом на крыше, а Прасковья Уварова, пережившая мужа, – лужи крови на мостовой. Все так и вышло.

То есть в Москве века и времена спокойно проходили друг через друга. Они не путались, но вплетались, ни у кого не вызывая раздражения. Прошлое и Будущее проявлялись в Настоящем, Настоящее готовило Будущее. И москвичи никогда не смеялись над таким странным раскладом времен, не вскидывали скептически брови – мол, так не может быть. Как ни странно, для москвичей мистический склад ума всегда был в порядке вещей. Это вам не немецкие бюргеры и филистеры Берлина или Гамбурга, не «аглицкие негоцианты», для которых, как говаривал Чарлз Диккенс, реально только то, что «можно потрогать руками и отразить в торговых записях». Но москвичи-то всегда знали (или хотя бы догадывались): ГЛАВНОЕ И ТАЙНОЕ не отражается ни в каких бумагах. Это тайное живет только глубоко в сердцах и еще в. кривых, стареньких, неприглядных с первого взгляда переулках и улочках, перестроенных то великими архитекторами, а то и строителями-недоучками, перекрученных древними ветрами, «штопаных и перештопаных», но навсегда скрепленных временными нитями. И этот узор или ковер времен невозможно разорвать, если только вообще не уничтожить. Но и он тогда возродится, как феникс из пепла. Потому что само материальное, уличное тело города и есть средоточие его временного континуума. И время выстроит его заново – но опять же по законам Вечности.

Получается, Москва – не просто место для проживания, но и… своеобразная машина Времени, где это самое Время творится, аккумулируется, возрастает и рассредоточивается. Оно собирается в разных местах, умножается, а потом снова «выдается» городскими Силами для нужд Города и его Горожан.

Ведь собственно Время города и равно сумме личных времен всех москвичей. Каждый вносит свою лепту. И общее время складывается из всех времен. Не потому ли столь просто найти в таком городе ЛЮБОЕ время? Вот Суриков увидел прошлое, а легендарный будущий летчик Валерий Чкалов там же, на главной площади Москвы, – будущее: свои полеты и воздушные победы-преодоления. Выходит, времена в городе не статичны, не закреплены и… доступны для тех, кто ХОЧЕТ их увидеть и понять.

Но как же так?! Ведь москвичи – не маги, не колдуны и алхимики. Это, например, в Злата Праге вам каждый экскурсовод покажет на любой дом, уточняя: «Здесь жил известный алхимик, которого потом Гёте назвал Фаустом//. Здесь – Бен Бецалель, сотворивший Голема на глиняных ногах. Здесь – живописец Арчимбольдо, создававший на картинах облики людей из овощей, цветов и плодов…» А у нас по Москве если и был какой заумный гений-чернокнижник, так только и вспоминается, что Яков Брюс, живший на легендарной Сухаревой башне. А больше-то никого и не вспомнить…