– А есть какое-нибудь лекарство? – спросил Вадим, прекрасно понимая глупость вопроса.

– Если бы такое лекарство было, мы бы его уже использовали. Там дети, много детей. А мы, врачи, бессильны и можем только надеяться. У всех заболевших температура подскочила до сорока, постоянная рвота и головные боли. Зачем я вам все это рассказываю? Мне же запретили…

– Вы правильно сделали, – улыбаясь одними губами, произнёс Вадим. – Я никому больше не скажу. Нельзя отнимать у людей надежду.

– А вы? А как же вы, как же ваша надежда? – тихо спросила врач.

– Моя? Я реалист. Там, – он мотнул головой в сторону больницы, – лежит мальчик, мой сын, и я очень надеюсь, что он поправится.

– Но теперь вы знаете правду, вы знаете, что его состояние и состояние остальных пациентов ухудшилось.

– Я знаю, вы делаете все, что можете, и доверюсь вам.

Вадим выкинул бычок и прикурил следующую сигарету.

– А если он… – Женщина не сумела закончить фразу.

– Я понял. В любом случае я ничего не могу сделать, могу только надеятся.

– Вы сильный человек, – положив руку ему на плечо, заметила врач. – С одной стороны, ваши слова можно принять за равнодушие, но я вижу, что это не так. Вы страстно хотите, чтобы ваш сын жил, и сделали для этого все, что могли.

Они постояли молча.

– Если что-то изменится, я выйду и сообщу вам, – сказала женщина. – Верьте.

Вадим кивнул:

– Верю.

В одиннадцать часов утра Димка умер. Он был уже не первым и продержался гораздо дольше других. Он, как и его приемный отец, был бойцом и сражался до последнего. Его смерть стала одной из сотен тысяч по всему миру, который медленно агонизировал, проигрывая вирусу и политическому коллапсу.

– Ну вот и все, – выключив телевизор, произнёс Таранов, – теперь никому ничего не надо.

Цивильный, тот самый, что договаривался с Ястребовым, улыбнулся:

– Безупречная комбинация. Правда, цена… Не дай бог, если религия права и есть ад.

Перед ним, развалившись в кресле, сидел самый великий убийца за всю историю человечества. Первый день эпидемии унес жизни более ста миллионов человек, и это только начало, с каждой минутой эпидемия набирает обороты.

– О чём задумался, Саша? – поинтересовался у помощника Таран.

– Ни о чём, Иван Олегович.

– Сожалеешь?

Цивильный пожал плечами:

– Нет. Что дальше?

– Ничего, Саша, уже ничего. Через неделю никому эти богатства будут не нужны. Мне даже не нужно становиться президентом, как я планировал сначала. Теперь все это неважно. Россия сейчас одно большое кладбище. Благодаря нашим друзьям из «Ястреба», с эпидемией просто некому бороться.

– Не боитесь, что полковник сложит два и два?

Таранов покачал головой:

– Я больше чем уверен, что он это уже сделал, с минуты на минуту жду его звонка. Мы все в одной лодке, и он знает, что у меня есть вакцина. Все города завалены трупами или будут ими завалены в течение двух суток. А в Тарановске не зафиксировано ни одного случая заражения. Он придёт к нам на поклон и попросит вакцину.

– А не попытается ли он захватить её силой?

– Какой силой? Его наемники рассеяны по всей Земле, здесь у него в лучшем случае три-четыре сотни. Да, они профессиональные солдаты, но наша служба безопасности тоже не с кадетских курсов. Мы сможем отбить нападение, к тому же у меня есть несколько человек из близких кругов Ястребова. Они предупредят.

– Вы хотите вернуть золото?

Таранов отрицательно покачал головой:

– Нет, Саша, его под ногами столько, что десять тонн – мелочь. Пусть оставит себе. Пять сотен профессионалов нам не помешают. Я предложу им вакцину как плату за труд и место под солнцем. Независимая армия, которая на самом деле будет моей личной гвардией для особых поручений.