– Да, тут она перегибает палку. Но, наверное, ей не хочется быть нам в тягость. В материальном смысле, – согласилась Тата.

– И это мне не нравится. Базар какой-то. Дошло до того, что уже не получаю удовольствия от обеда или кофе, только потому что ожидаю, как она снова будет спорить из-за счетов!

Тата помолчала. Рябцев был прав. Тетя Адель и слышать не хотела, чтобы они тратили на нее свои деньги, и устраивала по этому поводу баталии. В конце концов, стесняясь официантов, им приходилось уступать.

– Адель, – как-то сказал Тата. – Вы у нас в гостях. И нам не очень удобна подобная ситуация.

– А мне совестно сидеть на шее двух молодых, в поте лица работающих людей. У вас и без меня полно проблем. Я же это понимаю, – парировала тетя и перевела разговор на другую тему: – Кстати, в Японии меня зовут Тако.

– Тако? – удивилась Тата.

– Адель – значит благородная. А по-японски благородная – Тако. Стало быть, я – Тако Маримото.

– Здорово! Очень красиво. И все логично, – улыбнулась Тата. – Адель, мы уже знаем, что твой муж известный и богатый человек. Но расскажи, почему же ты не приехала в Россию после его смерти. Как ты живешь там?

– Не люблю я на эти темы говорить, но пока твой Гена едет с работы, пару слов скажу. Мой муж – прекрасный человек, он был помешан на работе. Что абсолютно естественно для большинства японских мужчин. Должна сказать, это его и сгубило. Когда я осталась одна, я хотела вернуться в Россию. Но, знаешь, у мужа бизнес огромный был, и все это требовало внимания. Наследников, кроме меня, тоже не было. Думала, дело продам и уеду. А как стала разбираться во всем – понравилось. И даже азарт появился. И, представь, своего мужа покойного поняла, который говорил, что «даже горы не могут спокойно стоять, им извергаться надо». Не может человек жить вот просто так, без дела. А уж коль судьба мне такое дело в руки дала, что ж я его брошу?! Или в чужие руки отдам?

– Ты по России не скучала? Ну, может, что-то такое было, что так хотелось увидеть?! Или с кем-то поговорить? Или, – Тата рассмеялась, – что-то такое съесть. То, что было здесь, но нельзя было достать там.

Адель рассмеялась:

– Глобализация лишает нас права тосковать. Представь, в Японии есть русские магазины. А там, где их нет, обязательно есть приятель, который звонит и говорит: «Я тут недалеко, тебе привезти сгущенки?»

Тата расхохоталась.

– И все же… ну, не может быть, чтобы ты не скучала.

– Я всегда любила зефир. Знаешь, такой, из двух половинок состоящий?

– О, я тоже! – воскликнула Тата.

– Вот, иногда мне его хотелось. Но в Японии такие вкусные десерты, что я очень быстро нашла замену любому лакомству. Я любила рисовые колобки с черным кунжутом и желейные кубики, которые называются «анмитцу».

– Там, наверное, все из желе?

– Да, много, водоросли – основа многих блюд и добавок. Там очень красивые конфеты и десерты. Но самое вкусное, – тут Адель не удержалась и громко проглотила слюну, – но самое мое любимое – это «манжу».

– Странное название.

– Обычное, японское, – махнула рукой тетя. – Понимаешь, это очень сладкий десерт. Вот просто суперсладкий! Слаще халвы. И тягучий.

– Тоже из водорослей? Из агар-агара?

– Нет, из гречневой муки и рисовой пудры. Но там еще начинка из красных бобов. Тоже с сахаром. Очень вкусно, очень сладко. И очень опасно.

– Господи, а это еще почему?

– Каждый год в Японии погибает человек, который подавился этим пирожным. Оно тягучее… К пищеводу может приклеиться.

– Зачем же его есть?!

– Вкус необычный и сладость феноменальная! Просто-таки удушающая сладость…