Всю неделю перед бульварным днём шли уже неласковые не летние дожди. Разговаривали мы в основном о том, что голосовать придётся за Неидеального, так как Чемоданов не собрал подписей, и что дождь смоет всё грядущее мероприятие. К 7 сентября, ко Дню города, тучи, разумеется, разогнали, на Никитском бульваре пахло весной, цементом и культурной инициативой. Прямо напротив книжного лотка «КИ» располагалась небольшая эстрада с микрофоном. А за лотком уже с полудня хотелось выпить по случаю встречи, праздника, мероприятия. В продуктовом на Большой Никитской спиртное не продавали. Хорошая погода, праздник – логично же. Москвич имеет право бухать только в суровые будни. Но поэты были вполне благодушны. Ещё бы, «Конец прекрасной эпохи», прощание, запрещающее печаль, лёгкое чувство утраты и первые, ещё не жалящие уколы ностальгии по «Проекту ОГИ», «Билингве», ПирОГам на Никольской», «ПирОГам за стеклом», «ПирОГам на Зелёном», «Жести», «Улице ОГИ» и ещё многим, многим накрывшимся медным тазом путинского расцвета. Не чокаясь.

«Существование таких мест привело к огромному многообразию форматов публичных поэтических выступлений и, безусловно, стало важным фактом бытования новейшей русской литературы. Площадки возникали, жили своей жизнью, представляли собственное видение процесса. Не будет преувеличением отметить, что там выступали практически все без исключения известные российские поэты и прозаики, критики, переводчики, драматурги. Проходило время, многие площадки закрывались, но большинство оставили заметный след в культурной жизни Москвы и с благодарностью вспоминаются литераторами и гостями вечеров» (http://kultinfo.com/novosti/1388/).

Во время публичной дискуссии «Литературные площадки 1990-2000-х: была ли эпоха?» подвести итоги и осознать значение клубных поэтических вечеров попытались Евгений Бунимович, Леонид Костюков, Дмитрий Кузьмин, Елена Пахомова, Данил Файзов и Юрий Цветков. Я не возьму на себя смелость пересказывать их выступления своими словами. Скажу лишь, что услышал много важных и интересных вещей. Я узнал многое из истории клубных литературных мероприятий, ведь я прикоснулся к этому феномену уже в двухтысячные, в пору его зрелости, а девяностые, его боевая юность, не были мне известны. Каждый участник разговора не только рассказывал историю этой эпохи, но и подвергал её анализу, трезвому и порой беспощадному. Потом я даже поискал в интернете то, что услышал от Бунимовича и Кузьмина, но в буквенном варианте они по этому поводу, видимо, не высказывались.

Для меня самого литературные площадки двухтысячных оказались очень важны. Именно благодаря им, а не интернету я узнал о существовании многих прекрасных стихотворений, книжек, поэтов и считаю великой удачей, что познакомился с ними лично. Более того – обрёл друзей. Они спасли меня от моих главных бед – самоизоляции, узости культурного кругозора и в результате читательского и авторского одичания. Как человек, склонный ко всевозможным ритуалам и зависимостям, я с головой погрузился в литературные вечера, предпочитая те, что организовывала «Культурная инициатива». Кажется, с 2007-го по 2010-й я ни разу не вернулся домой раньше часа ночи и на твёрдых ногах. Кроме непосредственно поэзии меня влекли неформальная, даже интимная атмосфера праздника и, чего уж грех таить, фуршеты. Единственный недостаток клубов – нельзя приносить своё. И эту проблему Файзову порой удавалось решать. Но не подумайте, что целью была лишь тусовка, делались по-настоящему важные дела. Один из вечеров был организован для сбора средств в помощь поэту, которого пырнули ножом хулиганы, приезжали известные авторы из других городов и стран и т. д. Постепенно радость узнавания пришла на смену прелести новизны. И увидеть родные лица стало как-то важнее, нежели услышать стихи. Поводов было больше, чем материала. Подобное уже было, например, со знаменитым клубом «Поэзия», в жизни которого наступил определённый момент, когда, как вспоминали очевидцы, никто не хотел слушать стихов и всем хотелось поскорее перейти ко второй, тусовочной части, или свалить с парой-тройкой друзей и где-нибудь выпить, или просто свалить без какого-либо продолжения.