Олег встретился с Трепетовым в молочном кафе на улице Горького. Он слышал, что Трепетов почему-то любил порой назначать важные свидания в молочных кафе. В Беркове и Закаулове не было необходимости – всю главную тяжесть «знакомств» брал на себя Олег.

Саша встретил его уже другой, веселый и оживленный, но сквозь эту «оживленность» пробивалась вдруг какая-то несоизмеримость, которая пугала Олега.

С Виктором уже договорились; он жил недалеко от центра, где его приютил одинокий двадцатисемилетний человек, живущий в двухкомнатной квартире вместе со старушкой соседкой, которая по доброте душевной привязалась к Виктору и даже подкармливала его.

Этого одинокого человека звали Игорь Кравцов. Был он художник, собиратель икон, бард, чуть-чуть юродивый, и кроме того обладал некоторыми суперсенсорными способностями. Эта «чуть-чуть юродивость» делала его особенно популярным среди подпольного мира. Он был один из тех редких людей, которые не только по-настоящему привязались к Виктору, но и могли терпеть его – до определенной грани.

Игорь – по сердечной «отключенности» – даже пытался свести его с одной своей знакомой.

Но та насмешливо сказала:

– Ты еще попроси меня переспать с ним, из милосердия. Но я не скорая помощь. И потом я не умею спать с трупом, даже поющим Вертинского.

В общем, она не поняла предложения Игоря.

…В этом визите Саши ни Виктор, ни Игорь не видели ничего удивительного. Все время происходили новые встречи. Но они слышали кое-что о Саше, и это немного волновало их. Но, конечно, Виктор и не подозревал об истинной цели посещения.

Они поджидали гостей на кухне; соседки не было…

Саша церемонно и даже как-то встревоженно поздоровался с Виктором и долго жал ему руку, хотя нелюдимый Пахомов тут же попытался вырвать ее.

Водка на этот раз была отвергнута.

– Вот и замечательно, – обрадовался Саша, потирая руки. – Давно пора прижать немного этот наш национальный порок. Никогда не забуду, как из-за него испортил отношения с академиком Бредовым… Давайте-ка лучше чайку?!

– С пирогами. Пироги у меня есть всегда, – растерянно пробормотал Игорь.

– Вот и чудно.

Потом произошла непонятная суетня: передвигали стол, что-то доставали, заходили к Игорю в комнату, поправляли…

И когда, наконец, уже надо было садиться за стол, Игорь, немного нервничая, вдруг осторожно прошептал на ухо Олегу:

– Ты знаешь, он исчезает.

И незаметно кивнул на Сашу.

– Что?! – ужаснулся Олег, вдруг вспомнивший рассказы про суперсенсорность Игоря. – Что ты мелешь? Куда исчезает? Очнись!

– Исчезает и все. Временами его нету.

– Не пори вздор. Видишь, вот он.

Игорь побледнел и съежился. Но пироги были на славу. Саша не уставал их расхваливать.

– Всегда бы нам блины да пироги, а водку – временами, – приговаривал он. – Не каждый день…

Почему-то чуть-чуть взбудораженный Виктор захотел тут же петь.

– Он любит только петь и молчать, – заметил Олег.

– Петь и молчать, – заключил Саша. – Я могу слушать только Лидию Русланову. Но молчание я могу слушать любое. А как, Виктор, вы любите музыку? – чуть удивленно спросил он, взглянув на него.

– Не очень. Она меня пугает.

– Пугает? Это уже неплохо. Чем?

– Не знаю.

– Я говорю о музыке не только как об искусстве, – Саша улыбнулся. – Скажем, как… об особой… не только магии… а больше. Кроме того, должен быть в сознании, внутри Я, один пласт…

– Нет, нет, по большому счету музыка меня даже отталкивает, «пугает» не совсем то слово. – Виктор вдруг стал разговорчив, что с ним случалось редко. – У меня много других забот. Найти в самом себе высшее бессмертное «Я» – цель человека на земле… Бога – внутри себя…