– Училище, смирно. Для встречи справа, под знамя…

Руки в белых перчатках застыли у козырьков фуражек. Замерли ряды. Начальник суворовского военного училища принял доклад у заместителя и прошел, здороваясь, вдоль фронта:

– Здравствуйте, товарищи выпускники!

– Здравия желаем, товарищ генерал! – громко раздается в ответ.

Генерал поднимается на трибуну и читает приказ об окончании училища. В торжественной тишине выпускники принимают военную присягу – святую клятву верности. К небольшому, покрытому красным сукном столу посередине плаца подходит суворовец-выпускник. Он бледен от волнения.

– Я клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным воином, – произносит он сильным голосом.

Над застывшими рядами рот несется величавое, идущее из глубины сердец:

– Клянусь… до последнего дыхания быть преданным своему народу, своей Советской Родине и Советскому правительству… не щадя своей крови и самой жизни…

Присяга принята. Теперь они настоящие армейцы. Генерал поздравляет их. Перекатами – от басовитых нот до дискантов малышей – несется извечное, как русская слава, “УРА”. У всех торжественное, приподнятое настроение».

Итак, в третьей декаде августа прибыли суворовцы, и рота разделилась уже на три лагеря. Большую, основную часть составляли семнадцатилетние выпускники средних школ. К ним примыкали восемнадцатилетние, как я пропустившие год и работавшие на заводах или учившиеся в гражданских техникумах или вузах. Этот большой, но не обученный в военном отношении лагерь сугубо гражданских лиц не гордо и вынужденно носил название «мишек», в основном за корявость и косолапость выполнения строевых приемов. По-прежнему оставалась группа солдат из армии – «сапоги» и возникшая новая группа – «кадеты».

Все группы существовали обособленно, каждая показывая свою независимость и превосходство. «Сапоги», которые до этого властвовали во всем над «мишками», притихли, поникли и как-то сдулись, а во взаимоотношениях стали ближе держаться к гражданским. «Кадеты» во всем показывали свою кастовость, держались особняком, независимо от распределения по отделениям и взводам. Правда, и между ними наблюдались небольшие противоречия – по длительности учебы в кадетке, а также по так называемому «рейтингу» суворовских училищ. Официального деления, конечно, не было, его создавали сами выпускники, что тоже вполне резонно – гордились историей и успехами своего суворовского училища.

У подавляющего большинства кадетов оно так и осталось самым родным и дорогим на всю жизнь. На юбилеи и встречи они всегда считали долгом чести навестить свою альма-матер, встретиться со своими офицерами-воспитателями и обняться с друзьями детства, учившимися в других училищах. Очень скоро мы заметили, что кадеты не так уж неуязвимы, как казалось в начале знакомства. По вечерам, собираясь группами из выпускников своих СВУ, они с грустью вспоминали товарищей, командиров и годы, проведенные в стенах родных училищ. Звучали песни «Кадеточка», «Мама» и без названия, но очень правильно отражающая суровую действительность настоящего времени:

Мальчик в 11 лет, и даже юноша в 15, надев впервые военную форму, дорожил ею, учился ее носить красиво и достойно, понимая, что внешне это отличает его от ровесников. Вот как описывал форму в своей книге «50 лет в строю» бывший кадет Киевского кадетского корпуса А.А. Игнатьев: