– Он должен был работать за границей. А мой папа был коммунист и считал, что за границей меня ждет гибель. Моя мама к тому времени уже умерла, и папа надо мной трепетал, просто трепетал! Помнишь, Ната? Если даже не застрелят милитаристы – тогда кругом были милитаристы, и в Советском Союзе их все боялись, – я попаду в лапы буржуазных развратников. Так папа считал.

Вера всхлипнула еще горестней. Слава торопливо вытащил откуда-то из недр брюк носовой платок и подал ей. Она утерла глаза.

– Ната, ты же должна помнить!

– Я помню, – согласилась Наталья Александровна как-то так, что понятно стало, что ничего она не помнит.

– Папа не разрешил, запретил! И Саше пришлось от меня отказаться.

Лиса вздохнула и возвела к потолку глаза. В середине потолка была красивая розетка с лепными лепестками, а в середине розетки красивая люстра с серебряными листьями.

– А я бы все равно вышла замуж, – объявила Лиса, рассматривая розетку. – Даже если бы мне все запретили – и папа, и мама, и бабушка…

– Замолчи сейчас же, – тихо и грозно сказал Ник ей на ухо. – Тебя никто не спрашивает.

– Мы так ничего и не узнали, – заметила Наталья Александровна. – Ты говорила бы толком, Вера!.. Что было дальше? С тем твоим Милютиным? Он уехал, и все? Ты больше никогда его не видела?..

Вера покачала головой. Слезы стояли у нее в глазах.

– Наше расставание было ужасным! Саша ничего не хотел слышать… про милитаристов и буржуазный разврат!.. Он не понимал, почему я не могу уехать с ним! Его направляли в Бухарест, кажется, или в Будапешт! Он звонил мне по сто раз в день, я рыдала у телефона и не отвечала, а когда брала трубку, только повторяла, что никогда не смогу пойти против воли родителей!.. Он мне писал! Он написал мне несколько мешков писем!.. Я перечитывала их каждую минуту!.. Потом о письмах узнал папа, и их стали перехватывать. Но я все равно читала те, что уже получила!..

– Перехватывать письма? – переспросил Ник. – Кажется, кардинал Мазарини перехватывал письма королевы Анны… И строил ей козни.

– Интриговал, – подсказал Сандро.

– Как можно перехватывать письма? – поинтересовалась Лиса недоверчиво. – Дублировать на другой мейл, что ли? Или как?..

– Замолчите! – вдруг крикнул Слава, и они в изумлении на него уставились.

У него был красное и гневное лицо.

– Замолчите сейчас же! – повторил он и дернул подбородком. – Вы все!.. Мама… исповедуется! Никто этого не знал, даже я!.. А вы!..

– Славик, не надо, – тихо и устало сказала тетя Вера.

– Ну, ты же не обижаешься, Верочка, – бодро заявила Наталья Александровна. – Они молодые, их не слишком интересует, кто и как был в нас влюблен сорок лет назад.

– Как раз интересует, – заспешил Ник. – Нас интересует этот человек, Александр Аггеевич Милютин! Извините, тетя Вера!.. У вас сохранились те старые письма?

– Зачем они тебе? – Тетя опять вытерла глаза. – В них все не так, как сейчас. Там слезы, любовь, горе двух разделенных душ, нежный шепот…

Сандро дернул шеей и махнул еще стакан компота.

– Нико, я забыл. Мы должны ехать, доставка сегодня, а я даже Маргариту не предупредил. Слышь, брат?..

– Тетя, я бы посмотрел письма, если можно, – умоляюще сказал Ник. – И только с вашего разрешения!.. Только то, что вы сочтете нужным показать!.. А? Можно, тетя?

Вера заколебалась, посмотрела на сына, который все еще был взъерошен и румян от недавнего гнева, и вдруг согласилась.

– Ну, разумеется, мальчики, если вам надо… Я покажу… Но что там может быть… Переписка влюбленных детей…

Там может быть обратный адрес, подумал Ник, и хоть какие-нибудь сведения о Милютине, если он