Илья вернулся на ступеньку, уставился в пол. Показалось, девчонка, что носится по площадке, не похожа на дочь, если только голос отдаленно напоминает Лизкин. Сколько он ее не видел? Почти полгода, если примерно. Где она сейчас, где Мишка, пусть не родной, но сын, старший, и Ольга? «Я иду искать…». Он уже искал, искал, как борзая, как норная собака землю рыл, искал ту сволочь, что сломала его жизнь, и не только его. За один день все разлетелось в куски – героин в его машине, ночь в «обезьяннике», похабные Ольгины фотографии на городском форуме, монстроподобные тетки из опеки, забравшие детей… Ольгина попытка свести счеты с жизнью, неудавшаяся, к счастью, дверь в ванную спасла, хорошая дверь оказалась, хлипкая, со второго удара вылетела. «Скорая», реанимация, «большая кровопотеря, сухожилие повреждено, рука не действует» – это уже после, после того, как за ним пришли, как в квартире двое ждали, да там и остались с продырявленными кишками, пуля в голову паскуднику-Матвееву, так ловко и изящно сдавшего свидетеля, одноклассника найденной на рельсах Кузнецовой Натальи. И все вечер встреч, будь он неладен, понесла же их с Саней нелегкая мимо школы. Хирург выкрутился, а Илья, тогда еще Кондратьев, влип, получил по полной, и долго еще бегал, до весны. И нашел, нашел засранца – Валерка Меркушев, призрак прошлого, конченая мразь и извращенец, хуже скотов, что сейчас за стенкой резвятся. Леха вон и труп обшарить не побрезговал, но до Меркушева нарику далеко, тот другим промышлял, о нем по городу несколько лет страшные сказки ходили, как о маньяке местном, что детей после употребления потрошил. Нашел, денег прорву потратив, чтобы узнать, что добраться до Валерки возможности нет ни малейшей: взлетела тварь натурально в поднебесье. Ну кто проверит, что председатель совета директоров «Трансгаза», сырьевой компании-монополиста, держащей под контролем газовые вентили трубопроводов в Старый и половину Нового света, до своего вознесения подобным образом окаянствовал? Правильно, никто, а если и сыщется особо недоверчивый, то на него управа мигом найдется. И его самого искали, еще как искали, на задержание лично начальник Валеркиной службы безопасности прискакал, и собственноручно хозяину доставил. Славно они тогда время за русской рулеткой провели, приятно вспомнить, что уж скрывать. Выиграл он, один патрон у него был, но этого хватило, улетели девять граммов, куда надо – охраннику в брюхо, жаль, Валерка не видел, не того ему было. Приступ эпилепсии приключился, да он вообще больше ничего не увидит, ибо мертвых поднимать никто из ныне живущих не способен, а Меркушеву из пистолета телохранителя вся обойма досталась. А Илье – три миллиона долларов, ставка в игре, их которой пару месяцев назад победителем вышел. И теперь новая вводная – снова искать, не попадаясь на глаза преследователям, как мышка от кошки, проскочить по минному полю, оставив после себя кошачий фарш – недаром злые языки утверждают, что корм в баночках не что иное, как останки дохлых сородичей домашних барсиков и мурок. Правда, внешность мышки хорошо известна, и не только внешность, а все прошлое, вплоть до дня, когда сам чуть не «подорвался» в Санином дворе.

Следующее утро внесло разнообразие – Колобка за дверью не было. Не обнаружилось его в кухне и в ванной, а также в комнате за стеной, хоть Илья осмотрел ее мельком, но признаков жизни не заметил. Поморщился от ставшей привычной вони, подумал, что и сам, поди, до костей пропитался тухлой дрянью и смердит от него за версту, и поковылял, помогая себе шваброй, дальше, к входной двери, запертой на огромный, сортирно-деревенского типа крючок. Нормальный врезной замок в наличии имелся, но хозяин им давно не пользовался, ибо ключи посеял сам не помнил когда, поэтому обходился простеньким засовом – брать у наркомана все равно было нечего, все ценное из бабкиного наследства он давно сам вынес из дома. Гадая, что бы все это могло значить, и по какой причине хозяин квартиры не явился за ежедневной данью, Илья добрался до прихожей, остановился, прислушиваясь к непонятным звукам. Раздавались они со стороны стенного шкафа, тоже ровесника дома, и выглядевшего соответственно – одной дверцы нет, вторая висит на одной петле, внутри навалена груда тряпья и воняет оттуда кошками и чесноком. Только вонючее барахло лежит тихо, а не поскуливает затравленно, не бормочет нечеловеческим языком. Тут и думать нечего, Колобок за каким-то чертом закатился в шкаф или кто из приятелей постарался, подшутил над несчастным. «А я думал ты подох» – Илья полез в карман джинсов за деньгами и толкнул шваброй ободранную створку.