Согласно постановлению рейхстага Москау, телевидение получало из казны 20 процентов бюджета – столько же, сколько и армия. Заслуженно: руководители Триумвирата не раз убеждались, что тэвэ выполняет свои функции куда успешнее ракет и танков. Редко когда в истории даже самой сильной армии удавалось подавить массовое восстание, а вот телеэкран позволял жёстче, нежели патрули на улицах, контролировать головы. Звания на ТВ начинались от шарфюрера; даже корреспондентам полагались генеральские зарплаты и бесплатный продуктовый паёк. Оборудование тэвэшников терзало страшной завистью сердца их коллег: отличные видеокамеры, скоростной Сёгунэ, дорогие автомобили. Среди мрамора в вестибюле «Викинга» сиял лысиной бронзовый бюст Ганса-Ульриха Руделя – первого космонавта Третьего рейха, в 1952 году водрузившего на Луне флаг империи. Всемирная слава, миллионы автографов и полуголые фанатки, осаждавшие звезду даже в туалете, быстро сожрали карьеру Руделя: тот спился с рекордной скоростью – за полтора года. Космонавта сняли с полётов и перевели на «скучное хлебное место», руководить телевидением Берлина. Неожиданно Ганс-Ульрих с жаром отдался новой работе, и это стало приятным сюрпризом для руководства. Он вступил в общество трезвости «Адольф», сутками не спал, изобретая разговорные шоу, планировал телеигры, составлял сценарии популярных сериалов для домохозяек, вроде «Девушки моей мечты». Именно он превратил развлекательное ТВ в спрута, опутавшего мозг миллиардов арийцев. В 1965 году рейхстаг принял закон, согласно которому любой гражданин империи давал клятву смотреть телевизор не меньше трёх часов день – на каждом аппарате заводские рабочие начали устанавливать датчики включения. Многие законы с тех пор были отменены… но этот продолжал действовать.
… – Новости через десять минут! Ахтунг, ахтунг, просим всех приготовиться!
Сергей посмотрел на часы. Всё нормально, чуточку времени есть. Оттарабанить новости с дежурной улыбкой – это семечки, вот планёрка, что последует у телефюрера через полчаса, тут дело серьёзное. Выпуски обязательно идут в записи, это настоящий конвейер. У ведущих под рукой в выемке на столе заготовки фраз-клише: «временные сложности», «улучшение радиационного фона», «рост рейхсмарки по отношению к иене» и «успехи в экономике». Для атак шварцкопфов — отдельная фишка: «бессмысленная жестокость», «массовая гибель мирных жителей» и «у террористов нет будущего».
Оператор навел на него камеру с силуэтом Руделя.
«Нет, что бы там ни говорили, Ганс-Ульрих – гениальный мужик, – подумал Сергей, рефлекторно коснувшись галстука от Версаче. – Умнее Геббельса. Нацисты ночей не спали, придумали кучу разных вещей, чтобы замусорить народу башку пропагандой, и добились обратного: людей стало тошнить от политики. А спившийся космонавт изобрёл простейшую штуку: если хочешь управлять разумом, надо просто его размягчить. Когда чел смотрит только юмор-шутки-развлекуху, он вообще не думает. У него нет предпочтений, одни рефлексы, ни дать ни взять собака Павлова. Включи ему под пиво программу «Прожектормарлендитрих», и можешь нажимать на любую кнопку».
Сергей не боялся признаться (по крайней мере, очень глубоко в мыслях) – он не любил Триумвират. Считал себя интеллектуалом, почитывал в Сёгунэ запрещённые книжки и даже осторожно одобрял шварцкопфов – разумеется, в анонимных комментах. Таких сотрудников, кстати говоря, на канале «Викинг» было подавляющее большинство. Сидя в узком кругу за бутылкой шнапса, журналисты матерно крыли засилье оккупантов в сферах политики и экономики. Однако, вернувшись на службу, с поэтическим упоением «мочили» партизан во время эфира. «Я, ей-богу, прямо не знаю, – горестно признался как-то Сергею его коллега, штурмфюрер отдела политики Вася Колпаков. – Но вот уже рефлекс. Сажусь за стол, вижу камеру, и рот сам собой открывается… Что-то такое вот просто в крови. Фигу в кармане – и ту стремлюсь показать, если на стене – портрет фюрера». Каждый телеработник в душе держал оправдание, почему он так поступает: схожий набор штампов, как и на время телеэфира. «Семье нужно что-то есть», «на мое место найдут других» и «при фрицах хоть стабильность».