Тридцать две души негров мужского пола из племени малых намаков, здоровых, крепких и без малейшего изъяна, от двадцати до тридцати лет от роду имеющих (тридцать два негра), девятнадцать душ негров женского пола почти такого же возраста, из коих две беременные, а у одной двухмесячный ребенок, которого продавец великодушно дает покупателю безвозмездно (девятнадцать негритянок) и двенадцать штук негров мальчиков и девочек от девяти- до двенадцатилетнего возраста (двенадцать штук). Итого: тридцать два негра, девятнадцать негритянок, двенадцать ребят…»

Маклер читал эти цифры так же равнодушно, как будто бы это было: «продал кофе тридцать два пуда, девятнадцать фунтов и двенадцать золотников».

– «…которые и отдаются им, Тароо, вышепоименованному господину Бенуа (Клоду Борромею Марциалу) в вечное и потомственное владение за условную цену с уплатой ему, Тароо, нижеследующими товарами…»

Тут шкипер прервал маклера:

– Любезнейший господин Ван Гоп, – сказал Бенуа, – потрудитесь прибавить еще: «И госпоже Катерине-Бригитте Лупо, супруге его, как нераздельно с ним владеющей движимым и недвижимым его имуществом…»

– Право, напрасно, господин Бенуа.

– О нет! Я обязан оказать эту учтивость моей бедной супруге.

– Как вам угодно… извольте.

Царь Тароо заставил Ван Гопа объяснить себе причину этого разговора, но не понял из него ничего и выпил две рюмки рому.

Маклер продолжал:

– «С уплатой ему, Тароо, нижеследующими товарами: ружей французских со штыками двадцать три штуки, пороху лучшего мушкетного английского пять пудов, железа полосового шведского лучшего двадцать пудов, свинца английского лучшего в слитках пятнадцать пудов, стеклянного товара, бус, ожерелий, медных, латунных и проволочных вещиц и украшений и всякого лома шесть ящиков, водки французской лучшей двенадцать анкерков. Данные товары вышеупомянутый шкипер Бенуа и обязывается сдать все вполне на руки мне, Полу Ван Гопу, поверенному царя Тароо. За издержки же, хлопоты и комиссию вышеупомянутый господин Бенуа обязывается, кроме того, уплатить мне, Ван Гопу, не позже как через сутки, считая с вышеописанного числа, сумму тысяча франков ходячей звонкой монетой, не полагая оную сумму в счет той, которую я уже получил от него за доставление ему мачты и материалов, необходимых для починки корабля. Оных негров продал и деньги и товары получил все сполна. Подпись: такой-то. Оных негров получил всех сполна. Подпись: такой-то. Сей продажный акт составлен в двух экземплярах за собственноручной нашей подписью».

Когда чтение продажного акта было кончено, то царь Тароо качнул головой, махнул рукой в знак согласия и ущипнул за нос супруга Катерины, отвечавшего на эту царскую милость низким поклоном.

– Теперь возьмите-ка перо, капитан, – сказал Ван Гоп, – да подпишите, и дело в шляпе.

– Все это прекрасно, но прежде чем подписать, мне хотелось бы посмотреть ваш товарец.

– Вы правду говорите, капитан, я не люблю обманывать никого… Пожалуйте сюда. Смотрите их, как вам угодно. Нельзя продавать поросят в мешке.

Они вошли тогда в загородку, в которую загнали на это время черных людей.

Мужчины, женщины и дети лежали на земле со связанными сзади руками.

Бенуа начал осматривать негров как искусный знаток.

Он гнул им руки и ноги, чтобы удостовериться в гибкости членов, приказывал открывать рот, осматривал у них зубы, десны и небо.

Открывал глаза, чтобы узнать, не слепы ли они. Глядел, нет ли у них какой-нибудь болезни на ногах, вередов, чирьев, ран, щупал живот и грудь.

Одним словом, этот достойный человек осматривал негров, как барышники и цыгане смотрят лошадей на конной ярмарке, чтобы открыть, нет ли в них какого-нибудь порока.