Неприятным довеском ко всему этому был Твердята, который из-за аппетитной вдовицы с каждым днем превращался для Дарника во все большую заботу. Нет чтобы все понять и навсегда отстать от законной княжеской наложницы – он, напротив, вел себя словно для него соперника-князя и не существовало. Пользуясь тем, что в дневное время Рыбья Кровь намеренно не замечал женскую вожачку, он снова и снова оказывал ей всевозможные знаки мужского внимания, чему князь оказался совсем не готов помешать, не мог же он открыто сам или даже через Корнея предупредить зарвавшегося гридя, чтобы тот не лез к якобы одинокой Видане.

Еще в самом начале своего воеводства и княжения Дарник взял себе за правило набирать себе в ближнюю дружину только тех гридей, которых он мог всегда победить в личном единоборстве. Это правило однажды спасло ему жизнь, когда двое арсов-телохранителей из-за шкатулки с золотом напали на него. С большим трудом ему тогда все же удалось справиться с ними. Твердята в общем-то тоже не представлял для него особой трудности в поединке с любым оружием. Зато он являлся лучшим кулачным бойцом дружины и рано или поздно мог предложить князю помериться с ним удалью на кулаках. Пугала не столько ловкость айдарца – Дарник не сомневался, что сумеет увернуться от его сокрушительных ударов, сколько необыкновенно костистый череп Твердяты, по которому сподручней бить молотом, чем голым кулаком, да и его короткая шея со свисающей мощной челюстью надежно прикрывали уязвимое место любого бойца – кадык. Дарник уже заранее чувствовал боль в собственных кулаках, когда придется обрушить на этот костяной панцирь свои удары.

Сами гриди тоже не слишком любили своего задиристого соратника. Недаром дважды направляемый полусотским в полевое войско Твердята вынужден был снова возвращаться простым гридем в княжескую сотню. В третий раз Рыбья Кровь вообще собирался его направить сотским в чисто хазарскую хоругвь, зная, что те особо жаловаться на грубого и злого воеводу не станут, а где-то на ночлеге просто прирежут, как барана. Да вот не успел с этим третьим разом.

Так как прежний напарник-побратим Твердяты оказался в числе тех, кто на Новолиповской дороге покинул княжескую сотню, то после распоряжения князя айдарец выбрал себе напарника из ватаги смольцев. Бедный парнишка по незнанию сначала даже гордился оказанной ему честью, но очень быстро превратился в послушного и забитого слугу для бывалого гридя. По ночам чистил его коня и оружие, таскал ему в палатку миски с едой и даже отдавал часть своей пайки. При малейшем возражении Твердята награждал смольца крепкими тычками в бок, от чего тот потом долго болезненно морщился. Теперь за неимением лучшего это стало хорошим поводом для придирок князя.

– Ты чего своего напарника терзаешь? Смотри, в бою не захочет прикрыть твою спину, – раза три осаживал айдарца Рыбья Кровь.

– Для моей спины самая надежная защита – мои кулаки. – В доказательство Твердята, выставив вперед толстые руки, звучно шлепал себя кулаком по ладони.

На четвертый раз даже сдерзил:

– Не дело князя лезть в споры простых гридей.

За это хорошо бы было огреть его плеткой по голове, да не было в тот момент при Дарнике плетки.

– Слушай, простой гридь, как бы князь не счел твои слова слишком оскорбительными для себя, – едва сдерживаясь, тихо произнес Рыбья Кровь. Окружающие гриди, бросив работу, испуганно смотрели на них, по опыту зная, что такой тон всегда предвестник большого княжеского гнева.

– Да я что, я ничего, – скривился Твердята в извинительной улыбке.