Джоэл и раньше их видел. Месяц назад доставил парочку на «Биб», как только завершилась сборка. Одна пассажирка казалась почти нормальной, просто вся извелась, болтая и шутя, словно старалась компенсировать тот факт, что с виду походит на зомби. Кита забыл ее имя.

Вторая за весь путь не сказала ни слова.

Один из тактических дисплеев скафа запищал, выдавая текущее сообщение.

– Снова подъем дна, – крикнул Джоэл назад. – Три тысячи пятьсот. Мы почти добрались.

– Спасибо, – сказал один из них. «Фишер» – гласила бирка у него на плече. Остальные не отреагировали.

Кокпит батискафа отделял от пассажирского отсека герметичный люк. Задраив его, можно было использовать корму в качестве воздушного шлюза или даже загерметизировать при насыщенном погружении[23], если, конечно, не думать обо всей последующей мороке с декомпрессией. А можно было закрыть люк, если возникало желание остаться в одиночестве или не хотелось поворачиваться незащищенной спиной к некоторым пассажирам. Но это так невежливо. Джоэл лениво обдумал, существует ли какая-то социально приемлемая отговорка, чтобы захлопнуть этот большой металлический диск перед их лицами, но потом сдался.

А вот верхний люк, тот, что вел в кабину подъемника, был задраен наглухо, и это казалось совершенно неправильным. Обычно они держали его открытым до самой отстыковки. Рэй и Джоэл болтали о разной ерунде всю дорогу, сколько длился спуск, – три часа, если ты держал путь к Чэннеру.

Вчера, безо всякого предупреждения, Стерикер захлопнул люк уже через пятнадцать минут. Он не сказал и слова не по делу за все время, почти не пользовался интеркомом. А сегодня… что ж, сегодня наверху говорить было уже не с кем.

Джоэл посмотрел в один из боковых иллюминаторов. Оболочка подъемника загораживала вид; металлическая ткань обтягивала ребра из углеродного волокна, серое пространство, всасываемое вогнутыми квадратами из-за пониженного давления внутри. Скаф парил в овальной пустоте, расположенной посредине подъемника. Единственный иллюминатор, в котором виднелось что-то, кроме серой оболочки, находился в полу, между ног Джоэла: океан и долгий путь вниз.

Впрочем, сейчас уже не такой долгий. Он слышал шипение и вздохи балластных мешков подъемника, сдувавшихся наверху. Более жесткие и отдаленные звуки треском доносились сквозь корпус, пока электрические дуги нагревали воздух в балансировочных сумках. Обычная работа автопилота, но Рэй всегда выполнял ее сам. Если бы не задраенный люк, Джоэл и не заметил бы разницы.

Зельц прекрасно справлялся с заданием.

Кита успел глянуть на него пару дней назад во время доставки на подводную буровую рядом с гаванью Грэя. Рэй случайно ударил по задвижке, и верх коробки соскользнул прочь белой ртутью, сполз в маленькую нишу с края корпуса, открыв под собой прозрачную панель.

И там, под ней, в чистой жидкости покоился рифленый слой какой-то слизи, походившей на сыр, но слишком серой. Осколки коричневатого стекла пробивали эту липкую массу аккуратными параллельными рядами.

– Мне не разрешается открывать его вот так, – сказал тогда Рэй. – Но пусть идут на хер. Этот типчик вроде как света не боится.

– А что это за маленькие коричневые куски?

– Оксид индия и олова, нанесенный на стекло. Полупроводник.

– Господи, и что, он работает прямо сейчас?

– Даже когда мы разговариваем.

– Господи, – снова повторил Джоэл, а потом спросил: – Интересно, а как программируют такую штуку?

Рэй фыркнул:

– Не программируют. Учат. С помощью позитивного подкрепления. Прямо как ребенка, чтоб его.