Сопромат Вовка сдал. Поставили ему "жидкий" трояк, учитывая прежние заслуги в теоретической механике и теории деталей и машин. Но перед Машей пришлось оправдываться долго. Ведь любая глупость в нашей жизни, как смерть: мёртвый не осознаёт, что он мёртв, но другие от этого страдают… А то!

Это было в конце 70-ых. Командира нашего, папаню, совсем на морях зациклило. Утром, после проворачивания, обходит отсеки, берет первого попавшегося под локоток, смотрит в глаза и вкрадчиво спрашивает: «Ну, что, сынок, пойдём в моря?» Ну и что ты ему ответишь? Конечно, пойдём… Командир, он и в Африке – командир.

Смотришь, а он, уже засеменил в штаб дивизии. Старенький, шаркающий, с лицом архипастыря и в шапке каракулевой с надорванным ухом…. А на дворе – июль месяц! Ну, думаешь, совсем сдаёт старик.

А там, в штабе, прямо с порога: «Отцы, не погубите! – коленки трясутся, вот-вот ниц падёт, – Не погубите! Офицеры с корабля не сходят, в море хотят!» Штабисты, естественно, слезу рукавом…, и осторожно, чтобы Кондратий не хватил: «Владимир Сергеевич, так по нашим данным, у вас компрессор третьего – не в строю? И у аккумуляторных батарей срок годности истёк, менять надо…. Да, и лодка ваша – в средний ремонт готовится?!» А командир навзрыд: «Не погубите! В течение суток – всё устраним!»

На следующие сутки – завелись, поехали!

И хорошо, когда выход на трое-четверо суток. Испугаться не успеваешь. А тут, на беду нашу, учения…. В Главном Штабе решили супостата попугать. Нас вначале в море не пускали, держали в резерве. Но командир два дня штабной порог обивал, уговорил-таки. Вышли.

Лодка на ладан дышит. Механизмы разношены, как мамкина норка. Вся механическая служба на ушах стоит, без сна, без продыха, следит, чтобы «писец» не подкрался. Но, командир – на коне! Преобразился, будто Иванушка-дурачок в трёх водах искупался…. В центральном посту засел, как на веки вечные, и никак в «войнушку» не наиграется. И что ему не возрази, сразу… «НСС тебе, сынок!» А после НСС – неполное служебное соответствие – только трибунал или расстрел…. Так что – лучше не перечить.

А тут ещё на вторые сутки, холодильная секция из строя вышла. Сколько не пытались отремонтировать, ничего не получается. Пошли с докладом. – А что там у нас? – спрашивает командир. А по нему видно, что такая авария ему, как слону дробина.

– Куры, товарищ командир.

Он тут же, не вылезая из седла, помощника и кока вызвал и говорит:

– Вы мне, народное добро не поганьте! Сколько куриное мясо без заморозки пролежать сможет?

– Дней пять – шесть…

– Так, вот, это мой приказ – на обед и ужин мясо использовать, только куриное. Кок, уяснили? Выполняйте!

И началось; бульоны, ножки – грудки, цыплёнок пареный, цыплёнок жареный….

Первые дни гурманили. Кок изощрялся, на сколько фантазии хватало. Чего мы только не отведали. Котлеты по-киевски – ели. Дужэ смачно! Чахохбили – языком цокали. Адын, дабавка прасиль! Джуджа-плов… Вах-вах, урюк жирный-жирный! Филе куриное с макаронами. Окорочка тушеные с зеленым горошком. Окорочка жаренные с кислой капустой… помню, хорошо ели, но только капусту. На четвёртый день каждый возжелал, обед разделить с другом, а ужин отдать замполиту. На пятый, обычный квадратный омлет из яичного порошка за завтраком – вызвал полное отторжение других продуктов. Чаю попили, и тихо по отсекам. На шестой день первым не выдержал штурман. Он у нас простой, как букет крапивы. На обед в кают-компанию зашел, на стол посмотрел и спрашивает помощника: