– А сколько же ей лет?

– Так я и не знаю. Я помню мальчонкой сопливым совсем был, а она уже старая была, но тогда она не лежала целыми днями, а ходила везде. А сейчас уже тяжело. Хозяин таверны кормит её, а то проклянёт и всё, да терпит, а все остальные иногда совета спрашивают, да помогает, и она нам, и мы ей. Вот о тебе узнала, как? Даже и не знаю, и захотела увидеть, любит она развлечения, как и мы все, грешные.

– Я понял, держи, старик, эскудо, – и маленький золотой кругляш перекочевал в ладонь старого моряка. Тот обрадованно зажал его в кулаке и пошагал вместе со мной в таверну.

Там мы разделились. Я направился к столу, где сидел капитан Жуан, а старик – к хозяину таверны.

– Ну, как? – нейтрально произнес капитан.

– Мерзкая старуха, наговорила гадостей и несуразностей, да уснула.

– Вот-вот, и я говорю. Ничего хорошего от этих ведьм ждать не приходится. Сжечь её надо, вместе с её пристройкой. Я тут не раз уже бывал, слышал о ней и даже один раз зашёл, но не смог терпеть её вида мерзкого. Но она спасла жизнь мэру этого города, так что, пусть живёт.

Капитан взял кружку с вином и шумно отхлебнул из неё, громко рыгнув, при этом. Я поморщился и заказал себе лёгкого светлого вина и обильный обед, а затем, дождавшись того и другого, стал неторопливо насыщаться. Спустя час мы снова отправились на галеас, к этому времени уже загруженный, и остались ждать на нём наступления утра.

Виконт Алонсо Перес лез, что называется, из кожи вон, желая угодить Эстрелле де… В общем, Эстрелле, без всяких там приставок.

– О! Ммм! Эти совершенно чудные васильковые глаза, эти золотистые волосы, эта нежнейшая белая кожа. Он был поражён, изумлён, полностью уничтожен этой красотой. У Алонсо где-то в груди зародилось нелепое чувство обожания, переходящее в любовь. Оно, словно ядро, стало разрывать его молодое сердце.

Одна часть взрыва пошла по гиперболе вверх и ударила в голову, похлеще крепкого алкоголя, а другая – вниз, напрягая его мужскую сущность до состояния каменной твёрдости. Что было хуже, виконт не знал, и даже не задумывался.

Ему просто хотелось быть рядом с объектом своей любви, и всё. Он окончательно оглупел и только улыбался. Обе девушки сразу заметили это и заливались звонким смехом, перешёптываясь между собой. Эстрелла строила виконту глазки, но в пределах приличий, чем только раззадоривала его ещё больше. Оба сопровождающих молчали, не ввязываясь в разговор.

– Виконт, а вы не расскажите своим попутчицам (с какого овоща они стали Алонсо попутчицами новоиспечённому виконту в голову не пришло) что-нибудь интересное? Например, про свои приключения. У вас же были приключения?

Алонсо приосанился на коне. Как это не было? У них с Эрнандо столько было приключений, что хватит рассказывать не на один вечер. Главное, слов умных найти побольше, но не из тех, что вставлял изредка в разговор Эрнандо. Не откладывая дело в долгий ящик, Алонсо сразу стал вещать, рассказывая взахлёб об их с Эрнандо приключениях. Конечно, начал он с себя, но не забывал и о друге. На остановках Алонсо продолжал рассказывать яркие истории, яростно жестикулируя. Он не прекращал своих повествований и во время всего дальнейшего пути, насыщая приключенческими подробностями любопытных девушек, слушающих его с восторженным вниманием.

– Вот мы с Эрнандо попали к индейцам и вступили в схватку с пиратами. А он – раз его шпагой, а я из пистолета, а потом молнией, а того затрясло. А он – огнём с неба, гадский шаман. Всё заволокло огнём. Эрнандо водяной щит поставил и спас нас, а потом мы корабль захватили, и с ним много золота награбленного. А там и жемчуг ещё был, красивый, крупный, а…