Этот компромисс обернулся победой Моргана, так как его синдикат попросту настаивал на равном участии, что и было разрешено. Победа была достигнута благодаря использованию всеобщего недоверия и опасениям в отношении Джея Кука и мобилизации международной финансовой мощи Морганов. Большую часть займа надлежало разместить в Европе, и блестящая комбинация «Дж. С. Морган и К°», Барингзов и «Дрексел, Харджес и К°» перевесила союз Кука и Ротшильдов. Эта победа также имела большое значение в борьбе за американское финансовое превосходство.

Операции по распространению этого займа в Соединенных Штатах проводились под руководством Моргана, Мортона и Файнштока (партнера Кука). Рекламные объявления для американцев подписали «Джей Кук и К°», «Дрексел, Морган и К°» и «Мортон, Блисс и К°». Их синдикат подчеркивал его «связи в Европе и Америке, которые обеспечивали размещение всего остатка пятипроцентных облигаций». Перспективным покупателям советовали действовать незамедлительно, поскольку ожидалось, что спрос на эти ценные бумаги в Европе будет весьма значительным и, вероятно, более чем достаточным, чтобы освоить весь заем. Торги открылись 24 февраля, и уже на следующий день Джуниус Морган направил телеграмму «конфиденциального характера».

Но что-то пошло не так. Возможно, антагонисты не смогли сработаться. Еще более важно то, что бизнес испытывал трудности, ощущалась нехватка денег, и все обстоятельства предвещали панику, которая могла разразиться в течение ближайших нескольких месяцев. Подписка шла вяло, и к 16 февраля составила только тринадцать с половиной миллионов долларов в Соединенных Штатах и несколько миллионов в Европе. Членов синдиката охватил испуг, и они попросили министра Боутвелла отложить намеченную на 9 февраля эмиссию бумаг в сто миллионов долларов. Получив точные данные о провале займа в Лондоне, спекулянты подняли цену на золото. Группа Кука саркастически отзывалась о «своих выдающихся соратниках», а Джей Кук выразил надежду на то, что они «уйдут в тень», называя их скорее препятствием, чем помощью. Однако Морган и Мортон не отступили, и операции с облигациями с трудом, но продолжились. Затем синдикат обратился к министру Боутвеллу с просьбой снизить эмиссию до пятидесяти миллионов долларов, что и было сделано.

Несмотря на провал займа, Морган приблизился к финансовому равенству с Куком, престиж которого значительно пострадал и его банкирский дом вовсе исчез во время великой паники 1873 года{5}.

Панике предшествовала всеобщая нервозность – нехватка денег, усиление рецессии промышленности и слишком громоздкая финансовая суперструктура, способствовавшая разгулу необузданной спекуляции (особенно с железными дорогами и землей). Панике предшествовал крах спекулянтов на железных дорогах. В сентябре в Нью-Йорке обанкротились два брокерских дома, с одним из которых был связан Дэниел Дрю. Затем без консультаций с Джеем Куком приостановило свою работу расположенное там отделение «Кук и К°», что повлекло за собой закрытие его отделения-учредителя в Филадельфии. Паника распространялась, как лесной пожар, и в одном только Нью-Йорке за два дня произошло сорок значительных банкротств. «Кук и К°» рухнула, главным образом благодаря огромному грузу практически бесполезной «Нозерн Пасифик», приобретенной в ходе ошибочных спекулятивных манипуляций. Продажи облигаций «Нозерн Пасифик», на которых основывалась вся эта спекулятивная сделка, снизились и почти сошли на нет из-за недоверия общественности после обнародования фактов воровства «Креди Мобилье» на «Юнион Пасифик», что опозорило погрязшее в коррупции национальное правительство. Тем не менее Джей Кук намеревался продолжить работу с «Нозерн Пасифик», считая, что ему еще рано уходить со сцены, и увеличил авансирование данной компании, в то время как широкая спекуляция землей со стороны «Лейк Супериор и Пьюджет Саунд Ленд компани» еще в большей степени истощила ресурсы «Нозерн Пасифик» и ускорила объявление ее неплатежеспособной.