Восприняв лозунг laissez faire[2] (в деле получения и накопления прибылей), развивающийся капитализм отнюдь не был доктринерским и по-своему изменил этот идеал. Широкую поддержку получил тезис о том, что правительству следует благосклонно поддерживать промышленность и коммерцию посредством законодательства и прямых денежных субсидий. Против этого американского плана выступали аграрии, недовольные тем, что он игнорировал их интересы. Независимые, всегда готовые к бою первопроходцы, чувствуя свою силу, трансформировали философию аграриев Томаса Джефферсона в практическую политику народной демократии Эндрю Джексона, захватили власть в правительстве и временно отменили американский план. Джексоновская демократия была крайне отрицательно настроена по отношению к аристократии. Вместе с тем покорение Запада привело к появлению там среднего класса и аристократии. Аристократия возникла на основе спекуляции, роста цен на недвижимость и развития коммерции, она, объединившись с восточными промышленниками и финансистами, вновь возродила американский план, но уже в других формах.

Борьба между аграриями и промышленниками велась по поводу финансовых вопросов. По мере развития капиталистической индустрии деньги стали основной формой выражения экономической активности. При примитивной колониальной экономике деньги применялись редко, а банки использовались еще реже. Но по мере роста числа поселений и расширения торговли количество денег увеличивалось, банки же стали играть важную роль только после американской революции. За расширением и специализацией рынков, когда производство переместилось из домов на фабрики и стало развиваться ради прибыли, а не ради использования произведенных товаров, последовал быстрый рост торговли, для которого требовались деньги и банки. В результате таких экономических перемен банки и их капиталы быстро множились. Деньги и банки становились решающим фактором объединения земли, труда и капитала в целях расширения производства, что сводило на нет прошлую независимость аграриев и ремесленников, которые теперь развернули борьбу против банков.

Эта борьба велась по двум направлениям. Первое выражалось в протесте людей, которые цеплялись за старую примитивную экономику и понимали, что банки являются ядром капитализма. Поэтому они противились банкам, которые обеспечивали превосходство новой капиталистической экономики. В 1819 году один экономист сравнил банки с корпорациями, целью которых, как он утверждал, было создание искусственной власти, способной привести к более неравномерному распределению собственности и снижению национального благосостояния. Он пришел к следующему выводу: «Банки в состоянии разорить любого человека, который осмелится вести свой бизнес без их участия, и могут поглотить результаты многих лет трудовой деятельности».

Но существовало и другое, более важное направление. В то время повсеместно встречалось некомпетентное руководство, мошенничество и несостоятельность. Банки зачастую представляли собой спекулятивные, незаконные предприятия-однодневки, которые появлялись только для того, чтобы собрать прибыль для своих организаторов и исчезнуть. Крах банков часто заканчивался беспорядками и кровопролитием. Помимо этого банки выпускали миллионы не имевших никакой ценности оборотных кредитно-денежных документов, представлявших собой лишь обман народа и, как правило, годившихся скорее для спекуляции, чем для удовлетворения насущных нужд промышленности и торговли. Такое положение породило коррупцию, клики банкиров начали манипулировать правительствами штатов, пока наконец в Филадельфии газета «Паблик Леджер» не заявила с возмущением: «Коррупция у нас процветает пышным цветом, а банковская система – главный коррупционер». В своем обращении к конгрессу в 1833 году профсоюзные организации Нью-Йорка протестовали против выпуска банками оборотных кредитно-денежных бумаг, которые «снижали ценность денег, повышая цену на все плоды труда».