Таким же образом масон не должен стремиться к высоким должностям и почестям, не имеет значения, сколь он уверен в том, что в состоянии должным образом служить государству. Он ни в коем случае не должен искать, и тем паче добиваться почестей. Конечно, хорошо пользоваться благами, дарованными судьбой; но еще лучше смиренно воспринимать их потерю. Величайшие деяния совершаются не при свете дня и не ввиду всего народа. Тот, кого Господь наделил любовью к уединению, обладает дополнительным чувством; и среди многочисленных и достойных уважения природных чувств мы вдруг находим живительный бальзам, лечащий раны, полученные нами в многотрудной жизни в обществе, ибо стремление к одиночеству есть спасение от всех напастей нашей жизни.

Но и покорность настолько достойна почитания, насколько она лишена пассивности. Уход от активной деятельности – всего лишь проявление недостойного эгоизма, если он мешает дальнейшему процветанию других, и, с другой стороны, сколь достоин почестей этот уход, если это всего лишь уход в сторону, в тень, откуда, превратившись в своего рода оракул, деятель посылает свои советы человечеству! Только такого рода уход от активной деятельности присущ и единственно возможен для добродетельного и мудрого человека. Сама философия, которая побуждает этого человека искать покоя, заставит его признать бесполезность отшельничества. Низко пал бы лорд Болингброк в глазах своих пахарей и жнецов, если бы, даже находясь среди них на покое, равнодушно взирал бы на распутство какого-либо министра или продажность Парламента. Сколь мало интереса вызывали бы во всех окружающих его гороховые и бобовые плантации, если бы его горох и бобы заставили бы его забыть о том, что, хоть он и чувствует себя более счастливым, хозяйничая на ферме, все равно он принес бы гораздо больше пользы своей стране в Сенате, и если бы он не возобновил попытки хотя бы в качестве парламентского пристава вернуться в семью законодателей.

Запомните также, что разум совершенствуется, а сердце становится тверже и вернее в процессе образования. Замечательные уроки этики преподают нам законы движения небесных тел, земных стихий, география, химия, геология, все остальные естественные науки. Вещи суть символы Истин. Их свойства – это также символы Истин. Наука, не наставляющая в нравственных и духовных истинах, суха и мертва; в ней не больше практической пользы, чем, например, в примитивном заучивании наизусть длиннейших рядов разрозненных дат или латинских названий насекомых или птиц.

Христианство, говорят, начинается со сжигания ложных идолов самими людьми. Образование же тогда начинается со сжигания нами самими собственных интеллектуальных и моральных идолов: наших предрассудков, понятий, тщеславия, наших неблаговидных и бессмысленных целей в жизни. Особенно необходимо навсегда стряхнуть с себя узы вожделения к богатствам мира сего. Вместе со свободой приходит и желание продвигаться вверх по общественной лестнице. В этом состязании люди вечно падают, поднимаются, снова бегут и снова падают. Вожделение материального процветания и панический страх бедности заставляют печально хмуриться не одно достойное чело по всему миру. Игрок стареет, ловя за хвост птицу удачи. Узаконенная самой жизнью рулетка гонит юность прочь гораздо раньше положенного времени; и эта юность потом представляет старости неоплатные счета. Люди проживают свои жизни, как паровые машины, под огромным давлением, сотни лет как сотни месяцев; бухгалтерская книга становится библией, а чековая книжка – молитвенником.