– Не верю в судьбу, единственных вторых половинок и прочие мистификации. И всё же через три года я встретил её снова. При схожих обстоятельствах, кстати. На сельхозработах – сбор урожая хлопка. Ну знаете, когда осенью вместо учебы студентов сгоняют на несколько месяцев на поля: бараки, жирная несносная еда впотьмах, баня раз в неделю (а то и раз в месяц). Но Вам это всё знакомо.

– Отчего же? Отнюдь нет.

– Как так? Удалось отлынивать?

– Скажем так, я приезжая, с севера. Так что буду рада услышать колоритную историю бывших южных студентов.

– Я учился на третьем курсе архитектурно-строительного. Только для галочки. Отец изволил сделать из меня и сестры потомственных архитекторов. Как видно теперь, не удалось: сестра – журналист, я – автослесарь. Зато с дипломами архитекторов.

Студенты и бюджетные работники – бесплатная рабсила на полях, ежегодные хлопковые рабы. Сейчас вот забавно – элитные букеты из белых коробочек этих растений собирают. Но я ничего красивого на хлопковых полях не углядел, ненавидел их всей душой. Кусты растут так низко, что по девять часов не разгибая спины, никакой самый сильный атлет не выдержит. Та поездка была третьей по счёту за студенческие годы.

Коробочки хлопка раскрываются не все одновременно на ветках, поэтому сбор урожая растягивается на несколько месяцев. Полевые условия кого хочешь доконают. Преподаватели были надсмотрщиками. Ох, и гоняли тех, кто дневную норму не выполнит. Одна коробочка хлопка по весу не больше пяти грамм, а за день нужно набрать от пятидесяти до восьмидесяти килограмм каждому рабочему в зависимости от того, какой по счету сбор урожая. За систематический недобор отчитывали и стыдили публично, кое-где грозились отчислить с учебы.

Со сноровкой можно было и двумя руками собирать. Но поначалу вряд ли, если только вы не прирожденный талант. Впереди через плечо висит огромный полотняный мешок до самых колен. С утра холодно, к обеду жара. Мы спали в бараках на двухъярусных нарах: и мальчики, и девочки вместе. Об ароматах, витавших в воздухе, лучше и не вспоминать. Для чистоплюев сущий ад.

Тут, конечно, были и полевая романтика, любовь-морковь, и танцы. Чаще под самопальные выступления спонтанно образовавшихся ансамблей из числа студентов. Для разнообразия можно было вечером с новоявленной возлюбленной прогуляться пару сотен метров до ближайшего сельского магазинчика. Шоколадкой угостить.

Тогда я её и увидел во второй раз. Первокурсница. Не растерялась и здесь. Физуха, конечно, у неё не тянула, но смекалкой и обаянием владела, как мушкетер своей шпагой. Распускать волосы на полях непрактично. И, однако же, эта прелестница не просто их распускала, но даже регулярно умудрялась завивать. Из-под пестрой косынки подпрыгивали черные блестящие на солнце кудряшки. От детских щёчек не осталось и следа, теперь её украшали высокие скулы и особый скучающий, медлительно-высокомерный взгляд голубых кошачих глаз. Она умело жульничала, как шулер, и бровью не поводила. Парни вокруг шустро пополняли через раз то её мешок, то свой, а то и вовсе незаметно менялись сумками. Какова валюта? Танцы, свиданки. Не знаю, честно говоря. Нет, она, конечно, не филонила, но никак бы не управилась с таким объемом в одиночку.

Крутились возле неё в основном музыкальные таланты. Мне же медведь на ухо наступил. Я тогда больше по мотоциклам уносился, а не меломанил. Да и в прислужниках ходить не привык. Вниманием девчонок не был обделён, а некоторые даже нет-нет могли и посуду добровольно помыть у меня в гостях, и перекус на скорую руку сварганить.