Воду грели с помощью огня, в «буржуйке» сжигали дрова, и была такая система не особенно эффективной, а сам душ – неудобным и тесным, но по нынешним временам выглядел настоящей роскошью.

Подобной штуки не имелось ни в Петушках, ни во Владимире, ни в Гороховце, где тоже располагались людские поселения.

Вымывшихся гостей отвели в столовую на первом этаже, где накормили, пусть без изысков, зато сытно. А едва вернулись к себе, как раздался стук в дверь и в комнату заглянул Виктор Саныч.

– Чем вы тут заняты, добры молодцы и красна девица? – спросил он, поглаживая усы.

– Спать собирались, – ответил Андрей. – А что?

Возникло ощущение дежавю – примерно то же самое происходило везде, где они успели побывать, лидеры общин пытались использовать гостей, чтобы устранить какую-то опасность, с какой сами не могли справиться, и Соловьеву порой начинало казаться, что он играет определенную, жестко прописанную роль в спектакле, декорацией к которому является вся Земля.

Да еще сегодняшние слова «колдуна» о благородном герое…

Наверняка сейчас их начнут расспрашивать о том, где были и что видели, а затем предложат некое задание.

– Да поговорить хотел, – бывший железнодорожник хитро улыбнулся. – Но если вы со своим женским батальоном умотались, то я могу и позже заглянуть… Вы ж в окно не выпрыгнете?

– Поговорить – это мы всегда готовы! – вставил оживившийся Илья.

Виктор Саныч прикрыл дверь и уселся на одну из детских кроватей, скрипнувшую под его весом.

– Тогда поведайте, что в мире деется, – попросил он.

– Говно вопрос! – воскликнул бритоголовый и принялся, оживленно жестикулируя, рассказывать.

Повествование о собственных подвигах доставляло Илье немалое удовольствие, но порой он начинал откровенно завираться. В такие моменты его приходилось осаживать. Виктор Саныч слушал внимательно, хмурил густые брови и время от времени проникновенно хмыкал.

– Да, чудеса, как в сказке, – сказал он. – И зачем вы из дому двинулись?

– Хотели… хотим найти место, где все как раньше, – признался Андрей. – И заодно понять, что произошло и кто виноват. Если получится, как следует намылить ему шею.

– Богатая программа, – лидер коммуны вновь огладил усы. – Значит, вы у нас не останетесь?

– Нет, – Андрей покачал головой.

Он по-прежнему ощущал тот появившийся после катастрофы душевный зуд, что погнал его в дорогу. Испытывал потребность шагать дальше и дальше в ту сторону, где заходит солнце, и понимал, что долго на одном месте не выдержит – сорвется и уйдет вопреки всему.

– Ну, может, в Европе что и отыщете, если доберетесь, – в голосе Виктора Саныча было сомнение. – Да только от нас вам выбраться будет сложновато… с юга вы сами пришли, а значит, там нехорошо, на севере, за Измайловским шоссе, что-то тоже неладно, Егорка наверняка вам рассказал, бесов сын, на западе – чаща эта гнусная, смотреть на нее противно… Если только обратно на восток идти, Москву огибать, да какой это крюк!

– Придумаем что-нибудь, – сказал Андрей. – Завтра.

– А, намек понял, – лидер коммуны поднялся. – Ну, отдыхайте, девочки и мальчики, еще побалакаем.

Он вышел, хлопнула дверь.

– Бодрый дядя, всем бы так, – одобрил Илья, вытягиваясь на своем спальнике.

Тут Андрей обратил внимание, что падающий в окно свет стал рассеянным, приглушенным, будто небо затянули тучи. Выглянув наружу, обнаружил, что Москву накрыло густым туманом – через серые клубы проглядывали очертания «гостиницы», дальше вообще ничего видно не было.

– И вправду впечатляет, – сказал он. – Егор не преувеличил.

Никто не ответил.