Я всё же обернулась. Не прощу себя, если из-за моей гордости пострадает папа.

Роберт подходил медленно, шаг за шагом, словно хищник, гипнотизирующий жертву. Ещё шаг и он почти вплотную ко мне. Немного наклонился и оперся рукой о стену рядом с дверью, вторая руку по-прежнему в кармане:

– Предлагаю тебе важную информацию про твоего отца. А в обмен...

Он медлил. Снова пронзительный взгляд, еще ниже наклонился. Его лицо совсем близко, некстати участилось сердцебиение, Роберт немного отстранился и посмотрел на губы, затем, скользнул взглядом ниже, словно оценивая.

Я начала понимать, что за предложение сейчас последует, и сердце тревожно сжалось от нехорошего предчувствия.

– В обмен на это, ты проведешь со мной ночь.

Господи, я не ослышалась? Ночь?!

Мои щёки тут же вспыхнули, но даже на пощечину в этот раз я была не в силах решиться. Просто оцепенела от прозвучавшей вслух фразы.

Как он смеет? Он хуже, самого паршивого образа, что я ему присваивала.

– Это не ко мне, – ответила с вызовом, выдерживая его взгляд.

– А что ж так? Может дело в деньгах? А, – будто вспомнил он, – тебя пугает мое лицо? Я чудовище, ведь так? – он улыбался. Веселился. Но это выглядело зловеще.

– Твое лицо прекрасно по сравнению с тем, какой гнилой ты внутри. В этом дело.

Он одарил меня ещё одним взглядом, однако на этот раз словно задумался, но вскоре произнёс:

– Вот только жаль, что твоему отцу может помочь только эта гнилая, по твоим словам, сущность. А времени у тебя мало. И чем дольше, тем хуже последствия. Кстати, и цена возрастает с каждым часом, как ты уже заметила.

Больше задерживаться причин не было. Я выскочила из кабинета и выбежала прямо на улицу, даже не попрощавшись с охранником, с запозданием понимая, что оставила свой плащ в приёмной. Мои зубы стучали, но скорее не от холода, а от разбушевавшихся эмоций. И почувствовав слабость в коленках, просто оперлась о стену позади, а затем и вовсе сползла по ней вниз, протирая спиной здание.

В лицо подул слишком сильный и по-настоящему осенний холодный ветер, бросая в глаза поток воздуха вперемешку с пылью, и пришлось зажмуриться. Этот порыв потока воздуха словно предлагал мне закрыть глаза намеренно. Как только открою, получу ещё большую порцию пыли, а пока можно просто довольствоваться гораздо меньшим дискомфортом. Просто закрыв глаза. Но я не могу так. Я не в силах закрыть глаза на принципы...

К горлу подступил ком, но слез почему-то не было. Я представила бледное лицо папы. Его безразличный взгляд и пугающее спокойствие, когда он говорил о том, что не мог отныне пойти на какие-то условия. Господи. А если эти условия – и есть я? Тогда понимаю реакцию отца. Но что делать теперь?

Роберт сказал мало времени? Каков будет следующий шаг этого ублюдка? Словно отвечая на мой вопрос, раздался телефонный звонок. Соседка.

Положив трубку, я снова зажмурилась. Лабораторию отца пытались поджечь, бдительная Зоя Михайловна заметила дым и тут же воспользовалась огнетушителем. Её дом находился прямо напротив нашего, и она успела сориентироваться.

Меня вдруг затошнило, и я схватилась за горло. Будто кто-то перекрывал мне кислород, а в глазах всё же начали появляться первые слёзы, одна из них скатилась по щеке, открывая дорогу остальным. Я закусила губу, чтобы не разрыдаться вслух от безысходности.

Чёртов ублюдок.

Не знаю сколько времени так посидела. Чем больше, тем отчётливей я понимала. Другого выхода нет. Я должна. Ради отца. А если Роберт соврёт?

Даже гарантий никаких, а поступок я должна совершить ужасающий. Я сидела на корточках и раскачивалась из стороны в сторону, когда совсем рядом скрипнула дверь и я поняла, что все ещё нахожусь у стен офиса Левицкого.