– Эль, ну, наконец-то! Где ты пропадала всё это время? Твой телефон не отвечает, дома тебя не бывает, в лаборатории Красова тоже никого. Что происходит?

– Отец в больнице, – ответила я разом на все её вопросы, я заметила, как Алёна покачнулась, услышав эту новость. – В тяжёлом состоянии. Его избили...

Я почувствовала, как к глазам подступают слёзы, но моя собеседница быстро взяла себя в руки и сориентировалась. Обняв меня за плечи, она ненадолго прижала меня, а потом без лишних слов потянула за руку в машину.

***

На этот раз у врача для меня были новости, и я с нетерпением шла за Давидом Исаевичем, едва успевая переставлять ноги. Мне казалось, этот длинный коридор никогда не закончится, но на мою радость, перед одной из палат мы остановились.

Врач приоткрыл дверь и, пропуская меня вперёд, молчаливо кивнул, а я, затаив дыхание, вошла внутрь. Тут же узнала папу в обезображенном кровоподтёками человеке на койке. К горлу подступил ком, и возобновить дыхание в прежнем ритме стало сложнее. Отец дёрнулся от звука открывающейся двери; мне показалось, у него был слишком испуганный взгляд, но увидев меня, тот улыбнулся. Правда, улыбка эта была грустная.

– Папочка! – кинулась к нему больше не в силах сдержаться. Обняла его, но услышав, как он застонал, хватку ослабила. – Папочка... – прошептала ещё раз, почувствовала, что слёзы всё же преодолели невидимую преграду и скатывались по щекам одна за другой.

– Всё хорошо, Эль, – услышала я его голос, вытирая мокрые следы с лица. – Со мной полный порядок, – заверил меня отец, но я очень сомневалась, что его состояние хотя бы немного напоминало норму.

– Оставлю вас ненадолго – произнёс врач, а после дверь захлопнулась и удаляющиеся шаги оповестили, что Давид Исаевич, действительно, вышел.

Отец вдруг перевел взгляд куда-то мне за спину и вроде бы даже приподнял брови.

– Здравствуйте, – услышала я голос Алёны, и поняла, что именно на неё папа переключил внимание. Сама успела о ней забыть, увидев отца в этих нелепых бинтах и торчащих трубках.

– Алёна согласилась меня подвезти в больницу, папа, – пояснила, увидев его удивленный взгляд.

– Простите, я уже ухожу, – вдруг смутилась та и попятилась к выходу. – Искала Вас по поводу документов на новые разработки и узнав, что вы в больнице... – она осеклась, и перевела взгляд на меня. – Хотела убедиться, что с Вами всё в порядке, мне пора, – добавила она и, повернувшись, выскочила из палаты.

Я кинулась за ней, но попытки ее остановить не увенчались успехом. Она объяснила, что ей срочно нужно ехать по делам, но в глазах отчётливо читался испуг. Алёна спешно попрощалась и, сунув мне свою визитку, направилась по коридору к выходу из здания.

Я её понимала. Если честно, сама с трудом удержалась на ногах, увидев отца – на нем места живого не было. И сейчас, вернувшись в палату, разглядывая его, всё больше ужасалась. Кровоподтеки, гематомы, заплывший глаз, руки перебинтованы, голова тоже, и это только то, что я видела. Зрелище точно не для слабонервных, а как выяснилось, Алёна – впечатлительная барышня.

– Кто это сделал, папа? – задала я вопрос, который мучил меня всё это время. Хотя ответ был, конечно, на поверхности. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы вычислить круг подозреваемых. – Левицкий?

Взгляд отца стал мрачнее и он хмуро кивнул:

– Ты сообщила, что собираешься поговорить с ним. Не связывайся с ним, дочка. Если я правильно понял тех, кто напал на меня, заказчик – именно он, – отец зажмурился, видимо, от приступа боли, а я кинулась к нему с испуганными глазами, но он меня остановил: – Я в норме. Эль, – сосредоточил он вновь на мне свой взгляд. – Пообещай мне, что не пойдешь к нему.