У меня должно хватить денег на пару сосисок, а дома есть макароны. Если сосед и их не сожрал.

Душа требует действий, и всю дорогу я копаюсь в телефоне, читая о том, как открыть свой кабинет маникюра. Опыт мастеров, документы, отчетность, помещение и все такое. Мне одновременно и страшно и волнительно. Иметь свое дело – недостижимая мечта, что-то из фантазий об идеальном будущем. Правда, я не думала, что это будет маникюр, но почему бы и нет?

Ванька носится рядом. То отбегает, чтобы посмотреть на белых голубей, то убегает вперед, чтобы успеть покачаться на качели, пока я неспешно бреду по аллее. Мы специально идем через парк, осенью он особенно красив. Оба сознательно оттягиваем момент возвращения домой.

- Даш! – вдруг кричит брат. – Даш! Смотри!

Он машет чем-то, зажатым в руке, но с такого расстояния я не могу рассмотреть, что там.

- Смотри, что я нашел!

Ванька подбегает и протягивает купюру. Сначала я, чувствуя, как сжимается сердце от жалости, думаю, что это банкнота банка приколов, такие часто валяются на улицах. Но пятитысячная, похоже, настоящая.

- Где это ты нашел? Кто-то уронил? Надо вернуть.

- Там, под лавочкой!

Парк совершенно пуст. Возвращать деньги некому.

- Точно нашел?

Брат кивает, честными-пречестными глазами глядя на меня. Да и купюра явно с земли: местами виднеются отпечатки ботинок, местами налипла грязь.

- Тогда пойдем в магазин, что ли? – через силу улыбаюсь я.

Довольно унизительно радоваться случайно найденным деньгам, но я радуюсь. Есть еще несколько дней, чтобы заново отстроить разрушенную жизнь.

- Везучий ты у меня, - ерошу волосы брата и улыбаюсь.

Пахнет осенью. Я старательно убеждаю себя, что этот запах – влажной листвы, дождя и свежеокрашенных скамеек – запах перемен. И что совсем скоро жизнь круто изменится, а новая я буду смеяться над днем, когда радовалась свалившейся с неба оранжевой купюре.

Вадим

Весь вечер я борюсь с собой, чтобы не высовываться из комнаты. Порой мне кажется, словно после тюрьмы я откатился на десяток лет назад, куда-то во времена школы или студенчества. Когда соблазн дергать симпатичный однокурсниц за косички становится нестерпимым. Очень хочется подоставать Богданову, но я мужественно держусь.

Судя по звукам и запахам из кухни, а так же тому, что я еще жив, пацан сдержал слово и удачно интегрировал мои деньги в семейный бюджет. И вот какая интересная штука: я даже испытываю некоторую жалость. Мать-одиночка, живущая на крохи с маникюра, пустой холодильник, голодный ребенок. Для такой жизни Дарья Богданова слишком симпатичная и наивная.

Я пытаюсь отвлечься, но раз за разом непонятным образом прихожу к одной и той же точке.

Теперь у меня есть смартфон и выход в сеть. Я могу узнать все новости, перечитать кучу вышедших за это время книг, посвятить время анализу рынка, наконец найти секс на одну ночь, а вместо этого я старательно и упорно ищу Богданову в соцсетях.

В инстаграме у нее рабочая страничка с кучей фото ногтей, но есть и личные фотки. Надо сказать, у девки есть вкус. Лаконичная, серо-голубая гамма страницы отличается от прочих – а я пересмотрел их кучу прежде, чем найти соседку. Она умеет фотографироваться и фотографировать и, пожалуй, даже неплоха как мастер. Хотя я никогда не был фанатом ярких женских когтищ. Вульгарно, колхозно и совсем не привлекательно.

С другой стороны бывшая жена всегда носила короткие естественные ногти, что не сделало ее хорошим человеком. Так что, может, и плевать.

Ногти меня мало интересуют, а вот фотки самой Дарьи – пусть их и немного – очень даже. Увы, но под ними никакой интересной информации, так что вся ценность – только передернуть. Но это слишком скучно. И вообще, если бы Пашка видел, чем я занимаюсь вместо того, чтобы работать, он бы пожалел, что согласился сотрудничать.