– Кстати, хотите прикол? – Клео подалась вперед, готовая посплетничать о новенькой нормалке. – Вы в курсе, что, когда она поет…

– Слушай, хорош трепаться! – оборвала ее Лагги. – Ближе к делу. Так это ты нас толкнула под трамвай или нет?

Фрэнки пожалела, что не видит лица Клео. С их высочеством еще никто никогда так не разговаривал.

– Бекка все сделала одна! – твердо ответила Клео. – Единственное, что я сделала не так, – это выбрала съемки, когда мне следовало быть в другом месте. А никого из вас я бы опасности не подвергла ни за что на свете. Даже ради «Teen Vogue». Чтоб мне из гробницы не встать!

Она помолчала.

– Вопросы есть?

Никто не сказал ни слова. Вместо этого Фрэнки услышала, как девчонки целуются, обнимаются и мурлычут что-то примирительное.

– Ой, какая причесочка! – прощебетала Юлия во второй раз.

Клео хихикнула.

– Спасибо, вурдалаки!

«Постойте! У меня есть вопрос! – подумала Фрэнки. – Когда ты говорила «Бекка все сделала одна», ты имела в виду «одна, без тебя», или «одна, без Бретта»? Так Бретт ни при чем? Так он… Ой! Как душно! Контакты зудят… Ай-ай-ай!»

Тело Фрэнки загудело. Раскаленные добела искры пробежали по позвоночнику и наполнили энергией руки и ноги. Пальцы задергались. Глаза распахнулись. «Интересно, так ли себя чувствуют нормалы, когда едят сахар?»

Отец склонился над ней и пристально щурился, словно пытаясь прочесть ее мысли.

– Ну, как себя чувствует идеальная папина доченька?

Фрэнки медленно кивнула и села. Теплые материнские руки подхватили ее под спину.

– Мы о тебе так тревожились! – сказал Виктор. – Если бы Билли не сказал, где ты…

– Фрэнки, ведь еще пять минут, и ты бы отключилась! – объяснила Вивека. – Потеря памяти, кома…

Она потрясла головой, отгоняя ужасные мысли.

– Вот! – гордо сказал Виктор. На пальце у него висела черная стеганая сумочка с кроваво-красными лямками. – Это тебе!

Фрэнки растерянно перевела взгляд на мать. Сумочка, конечно, высоковольтная, но сейчас не самое подходящее время дарить подарки…

– Бери, бери! – улыбнулась Вивека.

Логово наполнилось родителями, которые торопились обнять своих детей.

– Это портативное зарядное устройство, – объяснил Виктор. – Держи ее при себе, и тебе не будет грозить разрядиться.

– Мы ее сшили по образцу шанелевской! – гордо прошептала Вивека.

Фрэнки взяла сумочку в руки. Сумочка гудела, как живая. Лямки украшали миниатюрные шейные контакты, внутри было больше кармашков, чем в ее брючках карго от «Joie». Фрэнки немедленно переложила туда и свой четвертый айфон, и черный с зеленым бумажник «Harajuki Lovers», и пудреницу со стразиками, и набор косметики «Fierce&Flawless», и розовый брелок с Леди Гагой, и пакетик соленых ирисок из ее серебристого рюкзачка, чье время отныне миновало. Все отлично поместилось!

– Я ее обожаю всем своим местом для сердца!

Фрэнки просияла и крепко-крепко обняла обоих родителей. От них пахло химикалиями и гарденией – запах, который ассоциировался у нее с любовью.

Комнату внезапно заполнил густой мелодичный бас:

– Сейчас не самое подходящее время для милой детской болтовни и целовашек-обнимашек, вы не находите?

Штейны разомкнули объятия и обнаружили, что с потолка опускается огромный монитор. Он завис метрах в трех над полом переполненной комнаты. ЛОТСы немедленно перестали ахать и обмениваться сочувственными вздохами и уставились на экран. На экране появился важный господин, восседающий под большим пляжным зонтом. В зеркальных очках от «Carrera», в золотом атласном халате, с загаром в семь слоев, с прилизанными волосами, на которых виднелись застывшие дорожки от расчески. Где он находится – было не очень понятно, в кадре виднелись только полированные перила яхты. Фоном орал Jay-Z, слышалось женское хихиканье и звон бокалов с шампанским.