– Ну так? – переспросил мистер Д. – Дедушка просто пошутил. Дай им шанс!

– Но, папочка!..

На экране появилась официантка со шкворчащим бифштексом на серебряном блюде.

– Боюсь, у меня сейчас другие дела! – объявил мистер Д. – Мэдди, телефоны!

Дядя Влад опорожнил черный мешок на пол. Вперед выступила элегантная и стройная мама Дьюса.

– Глаза закрыли! – приказала она, собираясь приподнять свои темные очки от Диора. Все зажмурились, и она сняла очки. В комнате заметно похолодало, потом опять потеплело – Мэдди снова опустила на глаза зеркальные линзы.

– Все чисто! – объявила она.

Перед ними возвышалась каменная скульптура, изготовленная из их собственных мобильников, бумажников и удостоверений – еще одно никому не ведомое произведение искусства, которое будет громоздиться в их подземном убежище. Последняя дань непрекращающейся борьбе.

– Ну, всем удачи! – сказал мистер Д, перекрывая всхлипывания. – И помните: мы гордо спрячемся в кусты!

– Гордо спрячемся в кусты… – пробормотали в ответ все присутствующие. Кроме Штейнов.

Экран потемнел, монитор втянулся в потолок.

Тетушка Корал, все еще утешавшая Лагги, метнула в сторону Штейнов серию убийственных взглядов.

– Что ж, пойдемте, пожалуй, – сказал Виктор, покровительственно обнимая за плечи Фрэнки.

Фрэнки просто не верилось, что родители всерьез намерены остаться.

– Что, и все? Мы возьмем и вернемся на Рэдклиф-вэй?

Вивека опустилась на колени и взяла дочку за руку.

– Да, вернемся, и все! – Ее лиловые глаза смотрели уверенно и твердо. – Мы веками старались жить по-своему, и ничего хорошего из этого не вышло. Попробуем теперь поступить по-твоему!

– По-моему?! – Фрэнки заискрила и тут же отдернула руку. Представлять себя вождем удавшейся революции было так же высоковольтно, как подключиться к зарядному устройству. Но теперь, когда это было сказано вслух, слова звучали чересчур весомо – они были отягощены ответственностью и серьезными последствиями. А после многочисленных безуспешных попыток бороться за свободу Фрэнки была уже не уверена, что способна нести этот груз в одиночку. – Но у меня ведь нет никаких особенных планов, ничего такого…

– Это замечательно! – хмыкнул Виктор – он явно тоже вспоминал ее былые подвиги. – Потому что прямо сейчас ничего такого особенного делать не надо, надо просто спокойно сидеть дома. Наша цель – продолжать жить своей жизнью. Заниматься своими делами. И все. Ничего больше. Пока. Никаких заговоров, никаких планов, никаких блестящих идей. До тех пор пока не разберемся, с кем и чем мы имеем дело. Это понятно?

– Понятно… – кивнула Фрэнки, хотя на самом деле не поняла. Поняла, но не все. Но она поймет. В понедельник. Как только поймает в школе Бретта и попросит – нет, потребует! – объяснить, какую роль он сыграл во всей этой катастрофе. А уж тогда, когда Фрэнки разберется с Бреттом, она будет строго следовать правилам, предложенным папой.

Виктор повел свою семью к старой деревянной двери. Кто-то лил слезы, а кто-то бросал мстительные взгляды им вслед. По пути Фрэнки с Вивекой то и дело останавливались, чтобы обняться с друзьями и пожелать им счастливого пути.

– Вы в самом деле остаетесь? – спросила госпожа Дж., утирая скомканным платочком слезинку, выкатившуюся из-под толстых очков в черной оправе.

– Остаемся! – ответила Вивека и улыбнулась Фрэнки. Фрэнки улыбнулась в ответ.

– Жаль, что мы с Джексоном не можем остаться. Но, увы…

– При всем моем уважении, Вив, – перебила Мэдди Горгон, – вы уверены, что так будет лучше для вашей дочки?

– Абсолютно! – сказала Вивека. Ее уверенность отразилась в зеркальных линзах диоровских очков Мэдди.