6. Глава 6.
Проснувшись утром, Лиза поморщилась от солнечных лучей, светивших ей в глаза сквозь большие окна. Она села на постели с раскиданными по сторонам многочисленными подушками, что было свойственно все той же злополучной викторианской эпохе, в которую она умудрилась угодить. Посмотрев вверх, увидела воздушный балдахин, она никогда раньше не спала в постели с такой конструкцией, и это было приятно. В целом все было не так уж и плохо: ее не съел монстр, не заставили изнурительно работать, не проявляли сексуального интереса по отношению к ее персоне. Но единственное, что ее убивало, – это отсутствие интернета, она-то девушка из двадцать первого века и привыкла начинать свое утро с просмотра сообщений в социальных сетях и новостной ленты. Вот и сейчас потянулась к рюкзаку, небрежно брошенному у кровати, к тому самому, с котором пошла в пещеры и оказалась тут.
Смартфон был почти полностью разряжен, видимо, всю ночь усердно пытался поймать сеть, которая тут отсутствовала. Лиза открыла папку с фотографиями и вознамерилась в последний раз посмотреть снимки своих близких, своего города, чтобы навсегда сохранить их в памяти. Она раньше никогда не придавала значения мелочам, а сейчас всматривалась в фотографии, желая запомнить каждую морщинку на лице папы. В воспоминаниях она возвращалась в те события, что были запечатлены на кадрах, желая возродить ощущения тех приключений. Вот они с подругой на «американских горках», а тут с другом гуляют во Франции под Эйфелевой башней, и снова с подругой на каникулах в Лондоне… Тогда ей казалось, что ее жизнь полна приключений, она побывала в десятках стран, но теперь понимала, что самое захватывающее приключение происходит сейчас. Она в новом мире, о котором человечество даже не догадывается.
Что ж, просидеть весь день в комнате она не собиралась, а значит, нужно одеться. Вчера вечером Клементина помогала ей раздеться и сказала, что для вызова кого-то из слуг нужно дернуть за рычаг колокольчика. Правда, рычагом это можно назвать с натяжкой, на самом деле это просто веревочка возле постели. Опять-таки изобретение прошлых веков, тут потянул, а в комнате для слуг зазвенит колокольчик, и те тут же поспешат на вызов.
Не прошло и пяти минут, как Клементина уже стучала в дверь, и Лиза тут же крикнула, чтобы та входила. Девушка снова была в униформе, впрочем, другого можно было и не ожидать, только при виде ее Лиза снова подумала, почему и ей не выдали. Но быстро отогнала от себя эти мысли, уж очень приятно было ощущать себя госпожой, пусть и пленной. Но ведь госпожой все же.
Сегодня камеристка помогла зашнуровать корсет небесно-голубого платья. Вчера, пока она блуждала по замку, слуги подправили ее гардероб, оставив только вещи нужного размера, и принесли новые. Так что теперь было из чего выбирать, но на данный момент ей было все равно что надеть, она жаждала лишь поскорее изучить место, в котором оказалась.
– Вы такая красивая, мисс, – произнесла горничная, пока закалывала волосы гостьи в нетугой пучок на голове.
– Спасибо, – ответила на комплимент Елизавета и поднялась из-за туалетного столика.
– Я пойду сообщу, что вы проснулись, чтобы накрывали завтрак, – сказала горничная и, сделав книксен, удалилась.
***
Открыв глаза, Редденгер понял, что уже обед, ну или позднее утро. Солнечные лучи проходили в комнату, несмотря на плотно зашторенные окна, и было довольно светло. Он сел на постели с вмиг испорченным настроением. Вчерашний эксперимент снова не получился с должным результатом, утром он обещал себе соблюдать приличия и явиться на завтрак вовремя, но проспал. Что-то в последнее время все у него не ладится, и он осмотрел свою комнату, наверное пытаясь найти ответ на извечный вопрос «почему». Но увидел лишь старые каменные стены без отделки. Это одна из немногих комнат в замке, где не было драпировки или обоев, просто грубые обтесанные камни, пол покрывала мраморная плитка черного цвета. Огромная кровать из массива дуба с каркасом для балдахина из того же массива, который поддерживали резные колонны. Любому другому существу такое показалось бы давящим, мрачным, но только не Редденгеру, ему была по душе такая обстановка, он чувствовал себя уютно. Даже канделябры тут были значительно темнее, нежели во всех других комнатах, как, впрочем, и вся обстановка.