В один из первых дней явился старичок в дорогом костюмчике с чемоданчиком. Представился личным адвокатом Алекса. Он разложил передо мной банковские бумаги и пластиковые карточки. Стал объяснять, как ими пользоваться. Потом сказал:

- Я не знаю, сколько здесь денег, мне эта информация не доступна, но советую вам не скромничать, предыдущая жена ушла ни с чем. И та, которая была перед ней, тоже. И та, что до неё тоже. Имейте это ввиду, - он улыбнулся и удалился.

В моей душе свирепствовал торнадо негодования: какая ещё предыдущая и та, что перед ней? О, Боже! Я вдруг почувствовала себя киндер-сюрпризом на конвейерной ленте и уже серьёзно ненавидела его. Я попала сюда не по своей воле, чёрт возьми. Как я могла допустить всё это?… Где был мой разум?… Я – муха на липкой ленте, ножки увязли, а крылышки не так и сильны, чтобы вырваться. Впервые мне сделалось жутковато.

Я рванула в город, в банк, в машине с водителем, с личным, ёлки-палки, водителем! Да, забыла сказать, на крыше нашего дома я тут недавно обнаружила посадочную площадку и вертолёт! Да-да, личнее личного, свой собственный вертолёт у него, понимаете ли. Так вот, я летела в банк, мне было интересно, во сколько он оценил меня? Сколько же стою я в качестве его жены?

У меня было четыре карты: три кредитки разных систем, по 200 тысяч лимита на каждой и дебетная карта. Когда я увидела сумму на дебетной, именно увидела, потому что банковский работник не стал произносить её вслух, мой мозг парализовало... В буквальном смысле, нет слова более точно подходящего, чтобы описать мои чувства. Такие суммы называть неприлично.

Я вернулась в дом на берегу подавленная: «Это не мои деньги, это не моя жизнь, это не мой муж, не мой человек. Мне всё это не нужно, я хочу домой.»

Алекса застала в холле: серьёзный и сосредоточенный, он сидел в мягком диване и строчил послания на планшете. Ему не повезло оказаться дома в тот момент. В кои-то веки он был днём дома и попал на меня в полном расстройстве духа. Я бросила карты и документы на стеклянный столик перед его носом:

- Говорят, твои жёны уходят от тебя с пустыми руками. Советуют ни в чём себе не отказывать, пока благодать твоей благосклонности светит в наши окна. Я тут подумала, что, пожалуй, мне стоит выпендриться, ну чтобы хоть как-то выделиться на общем фоне, и ничего лучше не придумала, как разделить наши финансы. Я обеспечиваю себя сама, ты себя сам. Ну, как-то так.

Моё Великолепие работало всегда удалённо и, независимо от нахождения тела на карте мира, могло  зарабатывать хорошие деньги. Так что я знала, о чём говорила.  Я не упоминала, что являюсь ценнейшим работником в двух Московских консалтинговых компаниях? Нет? Ну так сейчас говорю.

Направившись к выходу и уже поворачиваясь, я поймала гневный карий взгляд. Алекс дышал громко, его грудь поднималась высоко, едва сдерживая его раздражение. Однако, совершенно спокойным голосом, без единой эмоции, он сказал:

- Тебе не нужно об этом думать.

- О чём?

- О том, что достанется тебе после развода.

- Я и не думала об этом никогда, Алекс. За все годы, ты так и не узнал меня. Твоя квартира по-прежнему ждёт тебя в Кишинёве. Я только присматривала за ней и отдыхала там иногда.

- Я знаю о каждом твоём визите в ту квартиру. Я знаю о тебе всё, - он говорил, не поворачивая головы. Это был самый омерзительный разговор за всё время, что мы знали друг друга. –  И я повторяю, тебе не нужно беспокоиться о том, что будет после развода. ЕГО НЕ БУДЕТ.

- Никогда нельзя ни в чём быть уверенным. Я всегда думала, что состарюсь с Артёмом, но всё, как ты знаешь,  совсем иначе обернулось, абсолютно против моей воли.