– Вижу, что меня опередили, – шепнул Кадфаэль на ухо брату Эдмунду, столкнувшись с ним в дверях.

– Это сородич его, – тихонько отозвался тот, – валлиец с севера, откуда родом и сам брат Рис. Наверное, пришел, чтобы помочь новым гостям обители устроиться в доме у мельничного пруда. Как-то он с ними связан, вроде бы работает в городе у сына этой женщины. Ну а зайдя в обитель, не забыл справиться о старике, добрая душа. Брат Рис стал сетовать на свою ломоту, я рассказал про твое растирание, и парень вызвался помочь. Раз уж ты здесь, поговори с ними – тебе небось тоже приятно поболтать по-валлийски.

– А ты предупредил его, чтобы он потом как следует вымыл руки?

– Само собой. Я ему показал, где можно будет помыться и куда бутылку поставить, после того как закончит. Разве мог я позволить ему рисковать, после того как ты нагнал страху рассказом об этом вареве. Так что не волнуйся: он знает, что может получиться, если не остеречься.

Увидев подходившего брата Кадфаэля, молодой валлиец почтительно приподнялся было со своего места, но монах замахал рукой:

– Нет-нет, паренек, сиди, я не хочу тебя беспокоить. Я зашел сюда перемолвиться словом со старым приятелем и помочь ему, но вижу, что ты взял на себя мою работенку и недурно с нею справляешься.

Молодой человек весело кивнул и с удвоенной энергией принялся растирать плечи старика. На вид ему было лет двадцать пять – крепыш с широким обветренным лицом. Гладковыбритые выступавшие скулы, жесткие, густые волосы и брови и решительное выражение лица выдавали в нем настоящего валлийца. Кадфаэлю понравилось, как он обращался с братом Рисом – ласково, заботливо и чуть шутливо, точно с ребенком. Что ж, старик и впрямь впал в детство, правда, сегодня, благодаря молодому валлийцу, выглядел гораздо бодрее.

– Ох как хорошо! – довольно проскрипел старец, поводя плечами под сильными пальцами молодого человека. – Видишь, Кадфаэль, родня-то старика не забывает. Это Меуриг – мой внучатый племянник. Он моей племяннице Ангарад сынком доводится. Я его еще вот таким крохой помню. Уж коли на то пошло, так я помню и как она родилась, дочурка моей сестры. Много лет прошло с тех пор, как я ее последний раз видел, да и тебя, дружок, тоже, – сказал старик, обращаясь уже к племяннику. – По правде говоря, ты мог бы и пораньше зайти меня проведать. Да только разве у нынешней молодежи есть родственные чувства? – ворчал разомлевший старец, не замечая сумбурности своих речей. – А что же девочка-то не приехала меня навестить? Ты почему мать с собой не взял?

– Так ведь от нас до Шрусбери не ближний путь. Да у нее и по дому хлопот невпроворот, – улыбнулся Меуриг. – Но я-то теперь живу поближе, устроился в городе плотником, так что смогу бывать у тебя чаще. Я тебя на ноги поставлю – весной еще погуляешь по свежей травке.

– Племянница моя Ангарад, – промурлыкал, блаженно улыбаясь, брат Рис, – до чего чудесная малышка была и такой красавицей выросла. Сколько годков-то ей сейчас будет? Думаю, сорок пять стукнуло, а я все равно уверен, что она такая же красивая, как и прежде, и не вздумайте мне перечить. Красавиц я повидал немало, но ни одна из них ей в подметки не годилась…

– Ну уж кто-кто, а ее сын перечить тебе не станет, – добродушно усмехнулся Меуриг, а Кадфаэлю подумалось, что каждому время его юности представляется самым прекрасным: и небо было синеe е, и трава зеленее, и дикие яблоки вкуснее тех, что нынче вызревают в садах. Вот уже несколько лет память стала изменять одряхлевшему брату Рису, его бессвязные воспоминания порой перемежались картинами, никогда не наблюдавшимися в действительности, разве что в его воображении. Но, может быть, присутствие молодого родича оживило его ослабевшую память? Пусть даже это продлится недолго – все равно это царский подарок.