– Они уже в машине, – спокойно произнес он, когда обшивка автомобиля со скрежетом разошлась под напором бура.

– Попытайтесь продержаться, Питт. Патруль вот-вот…

Внезапно динамик умолк. Чьи-то руки схватили Питта и прижали к сиденью. Пиджак затрещал по швам, галстук содрали с шеи. Он вскрикнул. Камень попал ему прямо в лицо, излучатель упал на пол. Разбитой бутылкой ему перерезали глаза и рот. Его крик оборвался. Тела сомкнулись над ним, он соскользнул с сиденья и был погребен под их шевелящейся теплой массой.

На приборной панели продолжал работать скрытый сканер, замаскированный под зажигалку, фиксируя эту сцену. Питт не знал о нем; прибор был вмонтирован в автомобиль, присланный ему боссом. Затем из массы барахтавшихся людей протянулась чья-то рука, опытными пальцами ощупала приборную панель – и очень осторожно потянула проводок. Замаскированный сканер прекратил работу. Его время кончилось, как и Питта.

Вдали на шоссе траурно проревели сирены полицейского патруля.

Та же самая опытная рука осторожно отпустила проводок и исчезла в общей массе…

***

Уильям Баррис тщательно изучил фотографию, еще раз сравнив ее со вторым снимком, переданным сканером. На его письменном столе стояла чашка кофе. Напиток уже превратился в холодную жижу, забытую среди бумаг. Здание «Единства» звенело и вибрировало от звуков множества компьютеров, калькуляторов, видеофонов, телетайпов и массы принтеров, на которых работали младшие клерки. Чиновники бесконечно сновали по лабиринтам коридоров и бесчисленным ячейкам, в которых занимался делами персонал высшей категории. Три юные секретарши, цокая высокими каблучками, быстро прошли мимо его кабинета. Они возвращались к своим рабочим местам после перерыва на обед. Обычно он обращал на них внимание, особенно на стройную блондинку в розовом свитере, но не сегодня; он даже не заметил, что они прошли.

– Это необычное лицо, – пробормотал Баррис. – Взгляните на глаза и надбровные дуги.

– Френология, – равнодушно отозвался Таубман.

Его пухлое, хорошо выбритое лицо выражало скуку. В отличие от своего собеседника он проследил за секретаршами. Баррис бросил фото на стол:

– Неудивительно, что у них так много последователей. С такими организаторами, как этот…

Он снова впился взглядом в крошечный фрагмент снимка сканера. Это было единственное, что удавалось разглядеть. Тот же самый мужчина? Баррис не был полностью уверен. Только пятно, форма без очертаний. Наконец он вернул фото Таубману:

– Как его зовут?

– Отец Филдс. – Таубман неспешно открыл досье. – Пятьдесят девять лет. Профессия – электротехник. Высококлассный специалист. Один из лучших во время войны. Родился в Маконе, штат Джорджия, в тысяча девятьсот семидесятом году. Присоединился к целителям два года назад, в самом начале Движения. Один из основателей, если можно доверять нашим информаторам. Два месяца провел в психологической коррекционной лаборатории в Атланте…

– Так долго?

Баррис был поражен. У большинства людей на это уходила неделя. В этой лаборатории быстро наступало здравомыслие – у них все было оборудовано по высшему классу, имелась лучшая медицинская техника, даже неизвестная ему, которую он видел лишь мельком. Всякий раз, посещая ее, он начинал чувствовать сильный страх… несмотря на то, что имел полную неприкосновенность.

– Он сбежал, – заявил Таубман. – Исчез. – Подняв голову, он взглянул на Барриса. – Не прошел обработку.

– Два месяца и без обработки?

– Он был болен, – пояснил Таубман. – Ранение, а затем хроническое заболевание крови. Что-то связанное с радиационным облучением, полученным во время войны. Он уклонился от обработки, а затем в один прекрасный день смылся. Снял со стены кондиционер и переделал его при помощи ложки и зубочистки. Конечно, никто не знает, что он из него соорудил, результаты эксперимента исчезли вместе с ним за оградой. Все, что нам досталось, так это детали, которые он не использовал.