– Так почему дела идут вкривь и вкось?

Гарви вздохнул и отпил пива.

– Понимаете ли… Есть, скажем, четыре деятеля, которые имеют право сказать мне «Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». На самом деле все даже гораздо сложнее. И вот эти нью-йоркцы не желают мириться с производством заказных серий. Но при этом никто не может гарантировать, что они не скажут затем «нет»– после того, как, не колеблясь, потребовали, чтобы я подписал соглашение и представил им смету. Пользы от этого дерьма нет ни малейшей, однако у них право решающего голоса. Четыре чертовых воротилы, держащие в руках подлинную власть. Ну, да ладно, с этими-то я еще могу поладить. Но остается еще пара дюжин тех, кто не может помешать выходу в эфир даже самых идиотских программ, но хочет показать, что он – тоже важная персона. И чтобы это доказать друг другу они могут – если захотят – действительно остановить съемки фильма. Возражений будет выдвинуто столько, сколько они смогут придумать. И при всем этом – интересы заказчика прежде всего, не так ли? Не понадобится долго добиваться, когда же «Кальва» взбеленится. Куча дерьма. И мне приходится всегда действовать в таких условиях. – Гарви внезапно осознал, что у него словесный понос. – Слушай, давай сменим тему.

– Хорошо. Вы обратили внимание, как это место называется?

– Гарантированный первый федеральный бар. Остроумно, оно украдено у Джорджа Кирлина.

– Точно. Люди очень часто пользуются чужими идеями. А знаете, что такое «страхование у Безумного Эдди»?

– А как же. Машины, купленные у свихнутого Мунтца. А что насчет «раковой клиники Жирного Джека»?

– Раковая клиника, она же покойницкая, Жирного Джека, – ответил Ческу.

Петля, давившая на горло Гарви, постепенно расслаблялась. Он отпил еще пива, затем прошел в освободившуюся кабинку: там можно было откинуться, опираясь спиной на стенку. Марк последовал за ним и занял место напротив.

– Эй, Гарви, когда мы снова отправимся путешествовать? Ваш мотоцикл еще на ходу?

– Да. – Год назад… нет, черт возьми, уже два с половиной года… он послал все к дьяволу и позволил Марку утащить себя в поездку по побережью. Они пили в маленьких барах, беседовали с другими путешественниками и останавливались на привалы там, где им хотелось. Ческу заботился о мотоциклах, а Гарви оплачивал счета. Счета, впрочем, были невелики. То были совершенно безмятежные дни. – Мотоцикл на ходу, но шанса воспользоваться им у меня нет. А когда эта серия пойдет в работу, времени не останется совершенно.

– Я могу помочь в этой работе?

Гарви пожал плечами. – Почему бы и нет? – Марк часто работал с Гарви – таскал камеры и оборудование, а то и просто был в роли мальчика на побегушках. – Если вам удастся хоть ненадолго удерживать язык за зубами.

– Такова уж у меня натура. Я меланхолик-всезнайка.

Бар потихоньку уже заполнился народом. Проигрыватель перестал играть и Марк встал. «Для всех вас»– сказал он, извлек из-за стойки двенадцатиструнную гитару и разместился на стуле в дальнем конце помещения. Это тоже было частью обычая – Ческу пел во всех барах за еду и за выпивку. Во время той поездки по побережью в каждом втором баре между Лос-Анджелесом и Кармелем они получали за счет пения Марка по бесплатному бифштексу. Пел Марк хорошо, он мог стать и профессионалом, но для этого ему не хватало выдержки и терпения. Ни на одном месте работы ему не удавалось продержаться более недели. Марку казалось, что люди, имеющие постоянный заработок – чародеи, обладающие неким непостижимым для него секретом.