Кулаки сжались против воли. А татуировки с цепями начали нагреваться.

– Да как ты смеешь так говорить с Его Императорским… – темноволосый гвардеец снова подскочил ко мне.

– Уйди! – приказал старик на удивление громким голосом. – Выйдите все!

Охрана вышла из дома, с опаской глядя на меня. Один оставил императору большой белый конверт, который тот положил себе на колени. Топот сапожищ стих на крыльце. Мы остались вдвоём. Старик поправил шарф и откашлялся.

– Я тебя понимаю, – тихо произнёс он. – Очень хорошо понимаю, генерал. Поэтому пришёл с тобой поговорить.

– Не страшно так оставаться со мной один на один? – спросил я, хрустя костяшками пальцев. – Я же всё-таки угроза империи, как меня называли.

– Я боюсь только одну вещь, – сказал старик, глядя мне прямо в глаза. – И это не моя смерть. Я пришёл к тебе по делу. И всё-таки увидел тебя вопреки заговору.

Он взял конверт обеими руками, скрюченными артритом.

– Я много знаю о тебе, генерал. Знаю, почему ты поднял мятеж и убил моего деда, императора Валерия Громова. Всё ради них, верно?

Старик протянул конверт мне.

Я взял конверт из скрюченных рук старика. Ни надписей, ничего. Я осторожно надорвал край и взглянул внутрь. Внутри много чёрно-белых снимков.

– Я изучал историю твоего восстания, – сказал император Громов, не отрывая от меня взгляда. – И там всё было не так, как писали в учебниках истории.

– А что там писали?

Я поглядел на первый снимок. Я и мой брат Кир, Кирилл Загорский, на фоне нашей боевой ригги. Он был вторым пилотом, а я готовил его, чтобы стал первым.

– Там писали, что знаменитому Молоту империи в голову ударила власть. И он казнил всеми любимого императора Валерия Громова, прозванного Мудрым, чтобы самому занять его место.

Старик усмехнулся.

– А разве всё было не так? – теперь уже ухмылялся я, всё ещё разглядывая снимок.

Это фото ещё с тем телом, моим старым, которое было со мной с рождения. Сегодня я видел себя в отражении воды: слишком худой, высокий и с более светлыми волосами. А тогда был мужиком хоть куда: сильным, здоровым, бородатым и громкоголосым.

Мне было всего двадцать семь, когда я стал генералом, получив под свою команду квадру ригг, отряд из четырёх шагоходов. Когда мне было тридцать три, под моим управлением была вся имперская армия. А мятеж я поднял в тридцать пять, уже после войны с заморскими захватчиками.

Хотя вряд ли бы старый я выдержал этот рывок через озеро и лес. Сразу пошёл бы камнем ко дну. Так что свои плюсы есть и у нового облика.

– Я долго изучал, что случилось тогда, – император посмотрел на меня. – На момент восстания я был совсем мал и не помню, что тогда творилось. А ты старше меня. Странное ощущение, совсем не верится.

– Я всегда чувствовал себя на тот возраст, когда меня посадили. В тюрьме будто не становишься старше, – я убрал снимок с братом и взял другой. – А теперь вообще помолодел и чувствую себя на двадцать, представь себе. Ну так что там с моим восстанием?

– Сейчас знаю, что мой дед боялся тебя и твоей популярности в войсках.

– Ого, – протянул я. – Никогда бы не подумал.

Старик нахмурился, услышав мой едкий тон.

– Он приказал арестовать твою жену и брата, – сказал он. – Когда они приехали в столицу по твоему поручению. Никто не ждал, что император их схватит. Хотел, чтобы они уговорили тебя распустить армию и прибыть во дворец одному. Твой брат понял, к чему это идёт и отказался наотрез. Тогда его обвинили в измене и казнили.

Я помню то утро. До сих пор помню, когда ко мне приехал посланник от Валерия Громова.