В общем, типичная провинциальная логика, которая с москвичами не работает, как скептически думал Бобров. Они могут сегодня сидеть с человеком за одним столом, называя его лучшим другом, а завтра написать на этого друга донос, коли будет личная выгода. И Бобров с горечью вспоминал Карена. Москва – это город беспринципных, которые, единственные, здесь процветают. А если они у тебя сохранились, эти принципы, то тебя быстренько выпихнут в какой-нибудь Чацк.

Тем не менее, сам Бобров на вокзал тоже приехал. Его машина стояла на парковке, вымытая и отполированная до блеска. Ему было стыдно, что он такой же холуй, как и все, и тоже хочет увидеть легендарного Квашнина. Быть может, попасться ему на глаза и заработать пару очков. Квашнин об Андрее Боброве наверняка наслышан, от того же Карена. А вдруг захочет вернуть в Москву? Боброва жег стыд за то, что он так думал, но на вокзал он все-таки приехал. Вернуться в Москву было его заветным желанием, после того, как женитьба на Нине не состоялась. Теперь Бобров хотел убежать от нее, и от проблем, связанных с Чацком.

Последним на вокзал приехал Мартин. Он, единственный, был невозмутим. Более того, на его обезьяньем лице застыла презрительная гримаса. Мартин, как от мухи, отмахнулся от кинувшегося к нему Шелковникова и направился прямиком в буфет.

– Мартин, ну так как? – умоляюще сложил руки директор банка. Холеное лицо Шелковникова было бледно от страха, губы тряслись. – Готов наш отчет? – и он угодливо забежал перед Мартином, умоляюще заглядывая в его ледяные голубые глаза.

– Не суетись, Сережа, – Мартин брезгливо оглядел пыльную витрину и спросил у буфетчицы: – Пиво есть?

– Ты собираешься пить, зная, что весь день придется быть с Квашниным?! – пришел в ужас Шелковников. – Мартин, я тебя умоляю!

Никто не звал Мартина по имени: Андрей Борисович. Он был настолько велик, что не нуждался в этом.

– Кружку «Жигулевского», – скомандовал Мартин, не обращая никакого внимания на стенающего директора банка. – Вы все идиоты, – изрек он, и придвинул к себе пиво. – На … ему ваш отчет. Ему надо знать, кто ворует деньги. Ему губернатор позвонил. А тому Шамсутдинов. Да не суетись ты, – осадил он вскинувшегося, было, Шелковникова, – Готов отчет. Только я готов спорить на штуку баксов, что Квашнин его даже читать не станет. Будешь держать пари? – и он в упор посмотрел на директора банка.

– В Чацке не найдется глупца, который стал бы с тобой спорить на деньги, – пробормотал тот. – Потому что ты всегда выигрываешь.

– Вот и не суетись, – и Мартин принялся за пиво.

Бобров невольно пришел в восхищение. Вот человек! С его талантами мог бы и в Москве преуспеть! Ведь он финансовый гений! И выдержка железная. Он, единственный, никого и ничего не боится. Всех можно заменить, кроме Мартина. А он торчит в Чацке. Человек-загадка. Никто и никогда не видел его по вечерам. Нигде. Такое ощущение, что Мартин оборотень, который с наступлением темноты превращается в вурдалака и идет ночевать на кладбище. Или еще в кого-нибудь. Может, в будущее перемещается. Изобрел машину времени, и ночи напролет шастает из эпохи в эпоху. Ему все одно, что Москва, что Чацк. К его услугам новые миры!

И тут Бобров увидел в окно Нину, которая вместе с матерью и отцом прогуливалась по перрону. Тут же была и Шурочка. Но ее присутствие как раз было понятно: она работает в банке. А вот что здесь делает Нина, у которой началась весенняя сессия? Она должна сейчас сдавать зачет, или готовиться к нему. Вместо этого Нина приехала на вокзал.