Теперь, подумалось Молли, надо внушить что-нибудь Петуле. Но как это сделать, не умея говорить «по-собачьи»? Больше всего ей хотелось бы заставить Петулу напустить слюней в стаканчик с хересом мисс Гадкинс, или укусить её за щиколотку, или вываляться в коровьей лепёшке и затем улечься спать на кровать к мисс Гадкинс. Вдруг Молли сообразила, какая мысль будет самой полезной для Петулы. Надо отучить её от шоколадного печенья, которым закармливает её мисс Гадкинс. Петула ест печенье по привычке и из жадности, не догадываясь, что от этого у неё болит живот и портится характер. Молли достала из кармана полупустой пакетик с кетчупом.

Петула смотрела на девочку перед собой и думала, что она – самое милое, самое приятное существо на свете. Девочка взяла одно шоколадное печенье и намазала его чем-то противным. Чем-то красным. Петула догадывалась, что это страшно невкусно, потому что девочка морщилась от отвращения и корчила страшные рожи, глядя на красную замазку. И этой гадостью было покрыто Петулино печенье. Теперь оно казалось страшно неаппетитным. И девочка тоже так считала. Она издала утробный звук, как будто её сейчас вырвет. И Петула поверила девочке. Своим собачьим умом она понимала, что должна запомнить всё, чему учит её это милое дитя. Шоколадные печенья – это плохо, плохо, плохо.

Потом девочка погладила Петулу по голове, и собачка ещё сильнее полюбила её. Девочка снова принялась тихонько рычать и вдруг, отойдя подальше, резко тявкнула. Это вывело Петулу из транса.

С озадаченной гримасой на морде Петула встряхнула отвислыми ушами. Она не помнила ничего, что случилось в последние десять минут, но чувствовала себя как-то по-новому. Ей совершенно не хотелось шоколадного печенья. Она его терпеть не могла. Зато полюбила девочку, сидевшую на ступеньках.

Молли помахала Петуле.

– Молодец, малышка, – сказала она.

Животик у Петулы всё ещё болел, но девочка ей так нравилась, что она подошла к лестнице, чтобы дать себя погладить. Она завиляла хвостом; ощущение было приятным, давно забытым. Она не виляла хвостиком уже много недель подряд.

Молли погладила Петулу. Как хорошо всё получилось! Потом она пошла в уборную и спустила в унитаз намазанное кетчупом печенье.

В тот день в животе у Молли урчало от голода, но она не обращала внимания. Она с головой погрузилась в книгу о гипнотизме. За обедом к чердаку поплыл запах печёного угря, приготовленного Эдной для мисс Гадкинс. Молли осторожно спустилась на площадку к Петуле и с радостью увидела, что та не прикоснулась к шоколадному печенью. Девочка пообедала собачкиным печеньем и вернулась в изолятор, к своей книге.

В четыре часа Молли услышала, как ребята возвращаются из школы и мисс Гадкинс наполняет миску Петулы свежим печеньем. Пока все пили чай, Молли стащила три печенья. Через полчаса снаружи послышался шум машины. Выглянув из окна, Молли увидела, что это приехали американцы – худой бородатый мужчина и его жена с розовым шарфом на голове. Мисс Гадкинс в своём лучшем кримпленовом костюме бирюзового цвета рассыпалась в любезностях.

– Добро пожаловать, входите, входите, – скрипела она.

На Молли внезапно нахлынула тоска. Хоть бы эти американцы выбрали её и забрали подальше отсюда! Как забрали однажды Ленту Атлас и Мозеса Корзинса. Но она понимала: усыновления происходят редко, и даже если кого-нибудь сегодня и выберут, то уж точно не её. К тому же стоило ей подумать о книге, и жизнь в приюте уже не казалась такой безнадёжной.

В тот день собачью миску ещё дважды наполняли печеньем. И каждый раз Молли украдкой спускалась подкрепиться, чтобы хоть немного утихомирить голод.