Время катилось над съёжившейся Молли, словно морской прилив. Остров Крови погружался в ночную тьму, в наглухо запертый «стакан» не проникало ни звука, и даже всегдашних «шагов стражи», что имелись в каждой приключенческой книжке, где герою приходилось побывать в заточении, слышно не было.

Медленно возвращается сила, но этого всё ещё мало, слишком мало. Молли не удалось взять верх даже над парой лордов – Спенсером и Бедфордом – в работном доме, хотя тогда она пустила в ход всё, что у неё имелось.

Так что даже будь она в полных силах, едва ли попытка вырваться отсюда стала бы лёгкой прогулкой.

Да и куда вырываться? Остров – он остров и есть. И кто знает, сумеют ли ей помочь питомцы госпожи Старшей?..

Всё, всё пошло не так! – сжала она кулаки. Проклятый маркиз, хитрая бестия… сообразил!.. Эх, лорд Спенсер, лорд Спенсер, попался ты, как сказала бы Таньша, rovno kur v oship. Поговорить бы с ним сейчас – глядишь, до чего‑нибудь интересного и договорились.

Ой, нет, нет. Спенсер, скорее всего, попытается сорвать на ней зло за неудачу всей своей комбинации. Гордость у него превыше всего, так что…

Я вырвусь отсюда. Непременно вырвусь, твердила Молли, словно заклинание или даже молитву. Им придётся вытащить меня отсюда хотя бы для того, чтобы «одурманить». И вот тогда…

«А пока спи!» – приказала она себе. Спи и думай о нём. О том, как вы будете просто стоять рядом или сидеть где‑нибудь в укромном уголке под кедрами, слушая их вечный шёпот и глядя, как над бескрайними лесами гаснет вечерняя заря, а рядом уютно потрескивает костерок.

И можно привалиться к тёплому мохнатому боку огромного медведя, забыв обо всём.

* * *

Когда Молли открыла глаза, в камере всё оставалось по‑прежнему. Так же ровно горели газовые рожки; здесь не было смены дня и ночи, но утро – она знала – уже наступило.

Утро наступило, принеся с собой чувство полноты и завершённости. Сила вернулась, скопилась, пришла.

А с ней пришёл и соблазн выйти отсюда так, как достойно выходить настоящей волшебнице – в громе, дыму и пламени, среди рушащихся стен и в панике разбегающихся лордов с пэрами.

Мало ли что там могли или не могли другие заключённые здесь магики! Она особая, она избранная!

Успокойся, подруга, как сказала бы Ярина. Подожди. Они придут за тобой, они придут к тебе, не могут не прийти.

И точно – какое‑то время спустя в потолке раскрылся люк, и оттуда спустился лоток на тонкой бечеве.

На лотке – кувшин воды и краюха хлеба. А бечева – скользнула по ней взглядом Молли – слишком тонка и непрочна, её не выдержит.

Не смотря больше наверх, взяла кувшин и хлеб. Лоток тотчас уполз обратно.

Жди. Лежи. Спи. Копи силу.

Так легко сказать и так трудно сделать.

Что сейчас творится в Норд‑Йорке? Что с мамой, с папой, с братиком? Поправляется ли Фанни? Что теперь будет с ними, когда лорды наверняка знают, что она, Моллинэр Блэкуотер, – не одна из них, а самый обычный магик? Подвергнут релокации, как это называется?

Пусть только попробуют, сжав зубы, посулила Молли.

И вновь услыхала ехидное – сказать легко, ты сделай!

А вот и сделаю, сердито оборвала она саму себя. Просто сделаю, когда время придёт!

Медленные и томительные часы Молли провела, лёжа на спине с закрытыми глазами и смакуя вернувшуюся силу. Она старалась одним лишь напряжением воли заставить теплеть или холодеть пальцы, старалась пустить волну жара по телу, от плеч к пяткам и обратно. Магия повиновалась, но как‑то неохотно. Простого «локоть‑ладонь‑пальцы» не хватало, Молли ощущала, что нужны какие‑то ещё действия, может, знаки или символы, может, те самые «заклятия», о которых жужжат во всех сказках, может, что‑то ещё – травы? Иное?