– Надо это все спрятать, – решительно шагнула она вперед. – Ты! Крепыш! Как там тебя? Раз уж ты их всех уделал, будем считать, что ты на нашей стороне.

– Я не хотел! Не хотел… Мне нельзя…, – прошептал тот.

– Это сейчас не важно. Раз пока никто не отреагировал, значит нас еще не обнаружили. Затащим тела в комнату, свяжем, заткнем рты, и у нас будет время найти выход отсюда. И к черту этот исследовательский институт.

– Тюрьма.

– Что? – Ляля резко повернулась к мужчине.

– Это тюрьма, – повторил он. Он все еще держал руки с разбитыми костяшками перед собой, будто собираясь играть на невидимом пианино. – А вы как тут? И зачем? Вы же из больницы вроде…

Ляля почему-то сразу поверила здоровяку. И окружающая ее реальность подтверждала это. Осознание, что она в тюрьме, ошеломило ее, и смысл последних слов дошел до нее не сразу.

– А ты… Откуда ты знаешь, что я из больницы? – она так решительно шагнула в сторону здоровяка, что тот дернулся назад.

– Так мы это… Позавчера вам ту девчонку привезли. Ну помните? С Петром Степановичем. Ну седой такой!

Ляля зацепилась взглядом за глубокую ямку с родинкой на подбородке охранника и в голове у нее всплыла картинка – раскинутые белые ноги в черных гематомах и сочащаяся кровью вагина.

– Да чтоб тебя! – Ляля вскинула шокер в сторону здоровяка. Лицо у того исказилось, словно он хотел заплакать и с трудом сдерживался, глаза испуганно заметались по сторонам. Это совсем не вязалось с тем, что пару минут назад он вырубил четверых мужиков. Ляля опустила шокер и ткнула им в сторону тел.

– Давай, затащи их в комнату. Ноги им свяжи. И того прихвати, – она кивнула в сторону лежащего директора.

Ляле хотелось на несколько минут остановиться и подумать. Понять, как она умудрилась вляпаться в такую ситуацию: попасть в тюрьму, вступить в конфликт с начальником, отправить его в нокаут, ввязаться в драку и стоять теперь в обрывках медицинского комбинезона среди лежащих на полу тел охранников. Если еще утром можно было рассчитывать сгладить ситуацию, договориться и получить возможность вырваться из этого места, то теперь дороги назад не было. Это понимание делало Лялю непривычно злой и решительной. Злость поршнем перла изнутри, давила на барабанные перепонки, и от этого голова почти не соображала. Зато злость придала ей сил, и Ляля оттащила двух охранников в комнату, даже не заметив их веса.

– Может, хватит? – здоровяк осторожно коснулся плеча Ляли, которая с остервенением заматывала скотчем ноги охраннику. Она вскочила.

– Где девчонка?

– Там же, – охранник покосился на дверь.

Ляля вышла в коридор. Девушка сидела на полу, привалившись спиной к стене. Глаза, утонувшие в темных кругах, не мигая, смотрели вперед. Лялю снова охватило чувство отчужденности от происходящего. Она на минуту зажмурилась и сжала челюсти так сильно, что под ушами хрустнуло.

– А теперь что? – раздался голос сзади, и Ляля шумно выдохнула. Ничего не поменялось: полутемный коридор тянулся по обе стороны от нее, девчонка все также молча пялилась вдаль, здоровяк стоял рядом. На лице его застыло внимание, будто у дежурного по школе, ожидающего указаний от учителя. И Ляля сдалась, принимая свершившееся.

– Как звать вас? Обоих? – она шагнула к девушке и рывком подняла ее с пола. Худое подростковое тело было легким и податливым.

– Костик! Меня Костик! – торопливо сообщил ей в спину здоровяк. Девушка молча навалилась Ляле на руки.

– Ну-ка! Приди в себя! Слышишь? – Ляля встряхнула девчонку и отодвинула от себя. Та вяло двинула головой, медленно поморгала и шевельнула губами.