Не совсем представляя, как я это проверну – дотронусь до чужого ребенка и при этом не огребу от его бдительных родителей, я задумчиво присела на свободную лавочку, пока что находящуюся на вечернем солнцепеке. Поэтому, собственно, она и была свободна – остальные шесть были плотно заняты пенсионерами и молодыми мамочками.

Стараясь не слишком откровенно рассматривать возможных подопытных, я скользила рассеянным взглядом по детским макушкам и довольным мордашкам. Какие же они все непосредственные в своих желаниях. Поесть, поспать, поиграть. Если все три условия выполнены – ребенок счастлив. Конечно, эти условия дополнялись множеством других – чтобы рядом были любящие родители, бабушки с дедушками, чтобы постелька была мягкой и чистой, а еда вкусной. Чтобы конфеты были часто, а наказания за шалости редко. Чтобы зубки не болели, чтобы комариные укусы не чесались. Чтобы по вечерам мама рассказывала сказки, а головизор показывал бесконечные мультики.

– Тетя Карри, привет.

Очнувшись от невеселых дум, осознала, что уже в тени и не в одиночестве – компанию мне решила составить соседка с четырнадцатого этажа, улыбчивая пятилетняя девочка Нелли, с которой мы изредка виделись в лифте. Кстати, знакомство было ее идеей, как и долгие рассказы об их любимой собачке Чарли, которая вечно пукала и воровала конфеты из буфета.

– Привет, Нелли. – Дружелюбно улыбнувшись будущей великой врушке и сплетнице, поинтересовалась: – Гуляешь?

– Гуляю, – подтвердила белокурое чудо и залезла на лавочку. – А вы тоже?

– Да, вот выдался свободный вечер, отдыхаю. Как твои дела? Как Чарли? Все так же пукает?

– Не-а. – Довольно помотав головой, Нелли подвинулась ближе и доверчиво поделилась последними новостями: – Его мама вчера к ветеринару отвела, теперь он не пукает. Но конфеты все так же пропадают. Даже не знаю, что с ним делать!

Совсем по-взрослому разведя руками, девчушка досадливо вздохнула.

– О, у тебя маникюр? – радостно отметив удачную возможность потрогать соседку за пальцы, я осторожно прикоснулась к ближайшей руке и с трудом не отшатнулась.

Молния. Резкая. Болезненная. Невероятно информационно насыщенная.

Стиснув зубы, постаралась сделать вид, что ничего не произошло, хотя Нелли, кажется, что-то заметила и нахмурилась:

– Тетя Карри, с вами все в порядке?

– Да. Да, прости, жарко. Так что? Мама разрешила? – Стараясь не прикоснуться повторно даже случайно, я кивнула на ее ручку с огненно-красными ноготками, хотя больше всего хотелось лечь, свернуться в клубочек и завыть от боли.

Голова разрывалась от многочисленных «хочу», «дай» и «все маме расскажу». Оказывается, не такая уж и добрая эта милая Нелли, постоянно терроризирующая старшего брата.

– Да, – весьма важно кивнула юная модница, а затем сунула мне под нос обе руки. – Нравится?

– Очень! – Постаравшись заверить соседку, что ей безумно идет этот красный цвет, я не удержалась и взялась за ноющие виски. Боль, пришедшая после информационной молнии, просто так отступать не желала. – Извини, кажется, я на солнце перегрелась. Пойду к себе, полежу. Увидимся. Передавай привет Чарли.

– Пока. – Недовольно поджав губки от того, что я не стала выслушивать ее развернутый рассказ о том, как она упросила маму накрасить ей ногти, Нелли отправилась к смутно знакомой мне соседке с шестого.

Я же чуть ли не бегом вновь направилась к лифту. Все, никаких больше экспериментов, пока не оклемаюсь и не пойму, как избавляться от боли! Это же просто невыносимо!

Не помню, как добралась до квартиры, потому что более или менее в себя пришла уже на кровати. Свернувшаяся в клубочек, обнявшая себя руками и искусавшая губы до крови. Это не дар, это издевательство!