- Нет. Все только начинается.

Старик резко отмахнулся от его слов:

- Не для тебя. Ты со всем покончил ровно десять минут назад, когда передал с рук на руки все, что у тебя было.

- Не все, - криво ухмыльнулся Василий.

Главный задорно сверкнул глазами:

- Другого я от тебя и не ждал, мальчик. Страховка никому не помешает. Одобряю.

Василий пожал плечами, не посчитав нужным что-либо комментировать.

- Почему не пьешь кофе?

- Не люблю.

- А еще не хочешь оставлять отпечатки пальцев и генетический материал на ободке.

Василий и бровью не повел. Что тут комментировать?

- Да ты пей-пей. У нас уже есть и то, и другое. Впрочем, речь не об этом. Я хотел поговорить с тобой о гарантиях безопасности. Мы можем тебе с этим помочь.

- Спасибо, но я не заинтересован.

- Почему?

- Думаю, что это сугубо мое личное дело, - заметил Василий, вставая из-за стола.

- То есть, ты сдашься? После всего, через что прошел, позволишь им просто убить себя?

Василий, который к этому моменту уже повернулся к выходу, оглянулся. Смерил собеседника равнодушным взглядом, но все-таки ответил:

- Невозможно убить того, кто давно уже мертв.

26. Глава 26

Моль не находила себе места. Вокруг происходило черте что, а Васьки все не было. Он не появился ни к вечеру, ни ночью, ни на следующее утро. И все это время она стояла у окна, не в силах отвести взгляд. Когда ноги отказывались держать, женщина садилась на подоконник. И вглядывалась, вглядывалась, вглядывалась… До рези в глазах, до красных кровавых точек. Почему-то казалось, что если она прервёт своё бдение - он не вернётся. А этого Светлана боялась больше всего на свете. Ведь вместе с Василием из её жизни уйдёт вообще все… И ничего не останется. Абсолютный вакуум… Она отчетливо понимала, что как было раньше - уже никогда не будет.

Вдали появляется размытый неясный силуэт. Моль узнает Василия по одним только ей знакомым мелочам. На нем новая одежда, а в руках - пакет с эмблемой ближайшего супермаркета. Облегчение такое, что колени подкашиваются. Она вылетает ему навстречу, и застывает где-то на середине коридора.

- Я волновалась.

- Не стоило. Мне просто нужно было время на то, чтобы удостовериться, что я не приведу за собой хвост. Мы и так слишком долго рисковали. Я должен быть уверен, что твоё имя никогда не всплывет рядом с моим.

На сердце теплеет. Он заботился о ней!

- Хорошо. Селедка за тобой скучал.

- А ты?

Господи! Ну, зачем он это спрашивает? Разве и так не понятно?

- Я тоже. Смертельно.

Василий подходит вплотную к своей женщине и бережно обнимает. Слов нет. Он просто впитывает в себя её силу и тонкий, только ей присущий аромат. Боль сжимает в тисках, но он-то знает, что ничего нельзя изменить. Все уже давно решено. У них есть только этот день. Так бесконечно мало…

Целует за ухом. Отросшие на виске волосы щекочут нос. Рукой проводит по острым крыльям лопаток, обхватывает затылок, запрокидывает прекрасное лицо. По всей видимости, Света совсем не спала. Балтийские глаза покраснели, под ними залегли тревожные тени. И он был всему виной. В душе поднялась какая-то муть. Злость на себя за то, что не смог оградить от лишних страданий единственную женщину в своей жизни. Он потянул Свету в комнату, вернулся за пакетом с едой.

- Что тебе приготовить?

- Не знаю… - нерешительно пожала плечами Моль. - Ты что… Ты нервничаешь? Что-то пошло не так…

- Нет, – он пресекает ее вопросы, прижимая пальцем тонкие, искусанные губы. – Все прошло хорошо. Я просто хочу побаловать тебя чем-нибудь вкусненьким… напоследок.

Она спотыкается на ровном месте. Чуть не падает. Отворачивается резко, потому что это чертовски больно - вот так, буднично, узнать о том, что он уходит… Что ж, он ничего ей не обещал. И имел право делать все, что угодно. Светлана заранее знала, на что шла. Знала, что будет больно. Возможно, не совсем представляла, насколько, но…