Гресман подчеркивает то, что, несмотря на некоторые параллели в судьбе ребенка Гора и Моисея, о «родственности» легенд не может быть и речи. Гресман считает, что для легенды о подкидыше Моисее характерными являются следующие специфические мотивы:
1) Моисея спасла дочь того фараона, который хотел его убить.
2) Он вырос, оставаясь неузнанным, во дворце фараона, для которого позже он станет наиболее опасным противником.
3) Родной матери хитростью удалось стать его кормилицей, и она даже получала за это плату от Бети, дочери фараона.
4) Материнская любовь победоносно противостоит коварным замыслам убить ребенка.
5) Весь еврейский народ охвачен ореолом славы Моисея – приемного сына Бети.
6) Бог руководил судьбой приемного сына, оставаясь при этом в стороне, чрезвычайно осторожно и деликатно, подобно deus ex machina.
7) Тональность рассказа имеет приглушенный, по-детски наивный, однако нравственно зрелый характер.
В одном из вариантов легенды о подкидыше говорится:
«Но Господь все предвидел и все предвосхитил. Бетя, дочь фараона была поражена тяжелой формой сыпи и не могла купаться в водах горячих источников. И вот однажды она вошла в речной поток, чтобы освежить свое тело, и увидела там плачущего младенца, качавшегося в корзинке на волнах; она протянула руку, коснулась его и сразу же стала здоровой. Тогда она сказала: „Этот младенец праведник и он должен жить“. Так дочь фараона, осененная благодатью Бога и названная дочерью Бога, стала знаменитой» (Бетя – Бат-Ях, дочь Бога) [67].
В данном случае рассказчик (народ) хотел, с одной стороны, подчеркнуть величие божественного исцеляющего чуда сотворенного трехмесячным Моисеем, а с другой стороны, сделать более убедительным факт усыновления еврейского ребенка египетской принцессой – он ведь исцелил ее от сыпи (проказы). Однако божественная, исцеляющая сила пророка, проявившаяся уже в первые месяцы его жизни, благодаря которой народ хотел бы Моисея выделить, является исключением из правил.
Если, согласно легенде, Моисей еще в младенческом возрасте вылечил от сыпи дочь фараона Бетю, то можно поверить и в то, что, по народным поверьям, он в трехлетнем возрасте сорвал корону с головы фараона. Легенда, повествующая об этой детской выходке трехлетнего ребенка, которая едва не стоила ему жизни, представляет собой одну из тех легенд, которые были оставлены без внимания как Библией, так и целым рядом историков. Но если мы хотим иметь достаточно четкое представление о сущности образа Моисея, каким он был и каким он стал, на основании народных сказаний, то есть учитывая проекцию, то нам придется воспроизвести и эту легенду. Отыскать ее можно у Зефера Хайашара (с. 1316–1326). В пересказе Бин Гориона эта легенда звучит следующим образом:
«Случилось это на третьем году после рождения Моисея. Фараон сидел за столом и принимал пищу. По правую руку от него восседала его жена, Альпаранит, а по левую – его дочь Бетя и маленький Моисей, который сидел у нее на коленях. Валаам, сын Веора, с двумя своими сыновьями, и все князья из дворцовой знати также сидели за этим столом. И вдруг ребенок протянул свою ручонку к голове властителя, схватил царскую корону и увенчал ею свою голову. Фараон и его знать пришли в ужас от поступка мальчика, ужас сковал властителя и его великосветское окружение. Все были просто ошеломлены. И сказал фараон своей знати: „Как вы думаете, что я должен сделать с еврейским мальчиком, который совершил этот проступок?“ В ответ Валаам проклял всех предков Моисея от Авраама до Иосифа и сказал: „Так вот, мой господин и повелитель, этот мальчик занял место своих предков, чтобы делать то же самое, что и они, а правителя, князей и судей выставить на посмешище. Если же фараону будет угодно, то мы выпустим на землю кровь из этого еврея, чтобы он никогда не вырос большим и не захватил власть, а также для того, чтобы разрушить его надежды занять место правителя Египта“. И тогда фараон сказал Валааму: „Мы желаем позвать сюда еще и всех судей египетских и мудрецов, чтобы спросить у них, действительно ли надо предать этого мальчика смерти, и только после этого мы его убьем“.