– И с кем, силы святые, с кем, главное!.. – не унималась мама. – Эта Хюммель! Хюммель, у которой и платья-то приличного нету! Хюммель, которая курит трубку!.. А ведь из приличной семьи!..

– Где, как известно, не без урода, – поддакнул папа.

– Именно, что не без!.. Подумать только, внучка самого Петера Хюммеля! Кузен её Рутгер – не последний у Алхимиков, и —

– И другой кузен, Мартин!.. Наш коллега!..

– Которого мы с тобой так хорошо знаем, дорогой. Целители, Алхимики, Иллюзионисты… приличные, достойные, уважаемые маги, которым не страшно ребёнка доверить. А эта? У которой из подруг – одна лишенка Стевенхорст!..

– Джосси, Джосси, я тебя умоляю, – испуганно пролепетал папа. – Не при детях…

Ну да, «не при детях». Страшное слово «лишенка», то есть родившаяся в семье полноправных магов Долины, но без магических способностей. Хуже этой участи ничего быть не могло.

– Не зря её Аветус бросил! – мама положительно не могла остановиться. – Понял, хоть и не сразу, с кем связался!..

Зигмунд закашлялся, Леандра покраснела, а вот сестрица Крокордилия прислушивалась ко всему с жадным интересом.

– Джосси! – наконец не выдержал папа. – Как бы то ни было, Хюммель – единственная надежда для Леа на магистерский диплом, а потому…

– Да. Да. – Мама трагически закатила глаза. – Сваливай всё на Хюммель. Это ты должен быть надеждой Леа на степень, а не какая-то там потаc… кхм… какой-то боевой маг сомнительной репутации. Ты постоянно, ты всегда уходишь от ответственности, ты ни за что не хочешь отвечать!..

Папа понурился, Зигмунд вздохнул и даже Крокордилия повесила нос. Мама обожала читать папе подобные нотации.

К счастью, они уже стояли у самых дверей «вертепа».

Гильдия Боевых Магов была одной из самых древних, и потому свой гильдейский клуб имела в весьма престижном месте – на узком мысу, что подобно наконечнику стрелы вонзался в Круглое Озеро, в самом сердце Долины.

Угловые башни в виде вставших на дыбы драконов, их сплетённые крылья образовывали крышу. Высокое крыльцо с перилами – опять же в виде распластавшегося змеечуда, и неизменный привратник Гильдии, Гормли, на вечном своём посту.

– К ко-му́? – задирая подбородок, осведомился старик. Его кольчуга блестела, словно новенькая, а ладонь, как и положено, лежала на эфесе меча.

Мама громко вздохнула и вновь закатила глаза. Но привратник Гормли слыл в Долине приятелем самого мессира Архимага, любившего приговорить в его компании добрую толику осеннего эля, сваренного гоблинами-арендаторами, и потому задевать его не рекомендовалось даже достопочтенным господам Целителям.

– К госпоже боевому магу мастеру Клариссе Шварцхорн Хюммель. Старшая адептка-интерн Леандра Маллик с семейством!

Гормли поднял бровь и оглядел их всех так, словно видел впервые.

– Papiren, герр Маллик! Документы, прошу предъявить!

– По какому… – пискнула было мама, но папа с невесть откуда взявшейся ловкостью ухитрился разом и обнять её за плечи, и задвинуть себе за спину, и протянуть надменному привратнику тугую связку бумаг.

Леа в очередной раз возжелала провалиться сквозь землю. А ещё лучше – через несколько слоёв Реальности сразу.

Гормли разглядывал свитки придирчиво, подносил то к самым глазам, то глядел на просвет. Печати изучил так, словно имел веские причины сомневаться в их подлинности.

– Я доложу, – наконец изрёк он торжественно. – Благоволите следовать за мной, mein damen und herren[1], ожидайте в приёмном покое. Когда госпожа мастер сможет вас принять, вы будете ordnungsgemäß benachrichtigt[2].

Внутри клуба Гильдии Боевых Магов Леа не бывала ещё ни разу. Воображение рисовало ей мрачные каменные стены, увешанные жуткими трофеями – таксидермически сохранёнными головами чудовищ и монстров, черепами, костями, кошмарного вида мечами, секирами и иными орудиями убийств, взятыми чародеями Гильдии на телах поверженных ими злодеев.