Далее была очередь класса по скрипке. Я зажег свет и смело вошел в комнату, в которую столько раз входил с чувством страха и неуверенности.

Для начала я сел на пол под фортепиано и снял панель над педалями, закрывающую закрепленные внизу струны. Они были расположены так близко друг к другу, что понадобилось немало времени, пока я не отыскал струну ля, чтобы немножечко ее расстроить, буквально на полтона. Идея заключалась в том, что одну единственную расстроенную струну в фортепиано сразу не обнаружить, но так как это была ля, основополагающая нота для настройки наших скрипок, то должно было быть весело, особенно при совместной игре скрипки и фортепиано. Поставив панель на место, я встал, отряхнул брюки и приступил к главной части своей операции.

Я достал из шкафа прозрачный пластиковый стаканчик, в котором Раиса Аркадьевна хранила резинки для мизинцев. Наступил главный момент. Я вытащил из кармана спичечный коробок и аккуратно вытряхнул из него в стаканчик большого черного жука оленя. Несмотря на свои угрожающие клещи рога, это был безвредный красавец с переливающимся черно лиловым панцирем, найденный мной во дворе. Жук лениво копошился среди разноцветных резинок. Убедившись, что он лишь скользит лапками по стенкам и не в силах выкарабкаться, я вернул стаканчик на место, потушил свет и вышел в коридор.

Обратный путь занял гораздо меньше времени; благополучно добравшись до нашего чердака, я засунул в тайник открытку со знойной красоткой и спустился на нашу темную лестничную площадку. Я понятия не имел, сколько времени отсутствовал, и опять стал волноваться, стоя перед дверью в квартиру. Вдруг все проснулись и переполошились, что меня нет? Что я скажу, куда мне понадобилось ходить среди ночи? Ничего толком не придумав, я какое то время прислушивался, нет ли звуков за дверью, перед тем как достать ключ. Несмотря на все предосторожности, замок опять клацнул так громко, что я чуть не подпрыгнул на месте. Закрыв глаза, толкнул дверь – ничего не произошло. Я открыл глаза, зашел и перевел дух. Затворив дверь за собой, я на цыпочках вошел в детскую, разделся, скинул кеды и подошел к своей кровати.

Наступив босой ногой на что то холодное и мокрое, я невольно вскрикнул, и тут же в глаза ударил свет настольной лампы. Сквозь прищуренные веки разглядел сестру, сидящую на своей кровати. Посмотрев вниз, я увидел, что наступил на влажное полотенце.

– Что это такое? – прошептал я.

Она молчала.

– Ты почему не спишь? – продолжал я.

Пережитые волнения сменились злостью, и я даже готов был задать ей небольшую трепку, но, подойдя поближе, заметил, что она как то странно смотрит на меня – глаза расширены, рот приоткрыт.

Я сел рядом, сестра вздрогнула, несколько раз моргнула, потом спросила:

– Ты помнишь, что ты выходил из квартиры?

Я недоуменно посмотрел на нее:

– Ну конечно!

– Скажи, а во что ты был одет?

– Отстань от меня!

– Ну пожа а а луйста, скажи, скажи, это важно, – не отставала она.

– В спортивный костюм, а в чем дело вообще? – снова рассердился я.

Сестра разочарованно вздохнула:

– Выходит, ты не лунатик?

Я громко рассмеялся, затем, спохватившись, приглушил голос:

– К твоему сожалению, нет. Так ты поэтому полотенце мокрое постелила?

Она покивала с очень серьезным видом:

– Ага, моя подружка говорит, что в пионерском лагере были лунатики, они просыпались по ночам и ходили по крышам, а потом ничего не помнили. И их нельзя будить, только если постелить мокрое полотенце, чтобы они сами проснулись.

– И что, она сама их видела?

– Их все видели, и она бы могла, если бы захотела, но только она побоялась, трусиха, в общем. А я вот вообще не боюсь.