От Пашки вести пришли еще более печальные: в отделе оптовых продаж за последние восемь месяцев уволили большую часть сотрудников. Пятерых из них Пашка смог найти и расспросить. Оказалось, что трое пожаловались на низкие премии, потому что продали они прилично, а бухгалтерия насчитала им копейки. Через день после жалобы они остались на улице. Еще двое просто заметили, что оплата от покупателей прошла, но в отчетах не появилась. И снова были выставлены за порог.

Так, собрав информацию по крупицам, нам все-таки удалось добраться до истины: мы нашли и счет, на который выводились деньги, и виновных приблизительно обозначили. Под подозрение попали бывший коммерческий директор, финансовый директор, который так и продолжал безосновательно (а может, и основательно, учитывая мою приближенность к Славиным) меня ненавидеть, и бывший руководитель группы сопровождения продаж. Светлана Игоревна, главный бухгалтер, вроде бы была ни при чем, но это было лишь наше предположение, потому что следователями мы были лишь начинающими и это дело еще предстояло расследовать специалистам.

Вооружившись собранными доказательствами и перекрестившись, мы с Пашкой отправились на ковер к Демиду Станиславовичу. За разговором провели целый день, потому что Славин-старший никак не хотел верить в воровство у себя под носом. К вечеру мы смогли доказать ему факт вывода денег со счетов компании его приближенными, и тут же разразился скандал. Демид Станиславович рвал и метал; мы, как те, кто принес плохие новости, попали под раздачу первыми. Нас сначала просто обругали, а потом еще и матом покрыли незаслуженно. Когда же Славин-старший стал хвататься за бутылку коньяка, я спешно позвонила тете Марине.

Она, испуганная, прибыла в офис, и наше расследование по документам началось заново, потому что Демид Станиславович вспомнил, что жена у него бывший бухгалтер, и дал ей задание пояснить, что «зеленая молодежь» навыдумывала. Всю ночь мы перебирали бумаги и совещались в узком семейном кругу. Бутылку коньяка Демид Станиславович, слава богу, отставил и смог относительно успокоиться, когда на него прикрикнула холодная и безразличная ко всему жена.

Наутро к нам присоединились юристы, потом вызвали главного бухгалтера. И, судя по выражению ее лица и истерике, когда женщина-скала разревелась при всех, она действительно была пострадавшей стороной.

Допросы Славин-старший вел очень аккуратно, чтобы финансовый директор ни о чем не догадался. Мы с Пашей в это время изображали обычный рабочий день и зорко следили за мужчиной. А затем было судебное дело, целая стая аудиторов и кипящий негодованием офис. Всех виновных удалось найти довольно быстро, как и привлечь их к ответственности.

Демид Станиславович первый месяц после начала расследования был очень зол и отыгрывался на сотрудниках, особенно на нас с Пашкой. После того как финансового директора не стало, а замену ему искать не торопились, мне пришлось брать под крыло не только свой отдел, но и наставлять других таких же, как и я, руководителей финансовых отделов. Почему-то меня слушались. А Пашка в это время пытался обуздать свой жужжавший сплетнями рой.

Месяц был тяжелым. И никто из нас даже представить себе не мог, чем он закончится.

Демид Станиславович вызвал нас к себе. Он, как обычно в последнее время, был мрачен и суров.

– Ну что… молодцы, – сказал он заупокойным голосом. – Есть от вас все-таки прок. Не зря растили.

Пашка разулыбался, довольный похвалой. Мне же было не до радости – ситуация не располагала.