Мы поцеловались – образ вспыхивает в сознании флешбеком. Замираю на полпути в спальню, пытаясь точно вспомнить, было ли это на самом деле или мне приснилось. Память упрямо троит, сбой в программе. Нет, я бы не забыла такое. Не могла же я это забыть? Ну пожалуйста, бессознательное, помоги вспомнить. «Срамота» – кричит Жириновский и тут я с ним соглашусь. Шикарный мужчина, идеальный вечер, возможно, первый поцелуй, и забыла? Так, ну в целом, это не смертельно. Выключаем лимбическую систему, активизируем префронтальную кору – не паникуем, а рассуждаем логически.

Уже спокойнее пью кофе, листаю телефон в поиске подсказок. В итоге решаю, что даже если мы целовались, это ничего не меняет. Оба выпили, поддались атмосфере, ничего особенного. Дыхание прерывисто и поверхностно – этими мыслями я только обманываю себя. Это как прикрыть газетой и сделать вид, что так и должно быть. Может написать ему сообщение? Какое? «Привет, мы вчера целовались?». Если да – он может расстроиться, что я не помню, если нет – подумает, что я навязываюсь. Оба варианта… «срамота», подсказывает Жириновский. Именно так, спасибо.

Делать нечего, пока просто пойду на работу. А дальше пойму все по поведению Ника. Это же как с котом Шредингера в суперпозиции. Поцелуя могло не быть, но сейчас он одновременно был и его не было. От этих мыслей чугунная голова становится тяжелее. Субличности прогоняют Профессора и я им благодарна.

Решаю ехать на такси. Думаю, написать ли Нику и если да, то что. Просто «доброе утро»? Экран высвечивает «мама» и я задерживаю дыхание. Успеваю сказать короткое «алё» и на меня обрушивается поток: «он тебя бросит, ты наивная и глупая». Она добавляет, что Ник заберет мои деньги и умотает с какой-нибудь шалавой, потому что у него на роже написано «жиголо». А в конце: “Попомни мои слова и не прибегай плакаться, только попробуй принести выродка в подоле». Так много хочется ей сказать, но получается только холодное «да, мама».

План на сегодня: выжить.

«Проснулась?» – звякает в телефоне.

«Уже на работе» – набираю, почти не глядя и сразу отправляю. На столе стопка бумаг на подпись и рассмотрение. Я врач или директор? Откуда столько документов? До середины дня полная запись, вечер свободный. Может получится уйти раньше.

«Пообедаем?» – приходит в ответ. Отправляю только смайлик, потому что в дверях показывается клиент. Перевожу на беззвучный и убираю телефон в стол. Ник хочет встретиться, потому что между нами что-то было, просто из вежливости или потому что хочет, чтобы между нами что-то было?

Дописываю заключение по патопсихологической диагностике и обнаруживаю, что на часах уже почти два. Голода нет, видимо, из-за абстинентного синдрома. «Отходосы» – подсказывает внутренний Жириновский, протягивая Богине бутылку пива, она недовольно морщится и требует смузи. Решаю поехать в свой любимый ресторан, где есть и смузи, и пиво, если вдруг понадобиться. Вспоминаю, что сегодня без машины. На маршрутке, такси или просто прогуляться до ближайшей китайской закусочной. Сумка, пальто, телефон. На экране несколько сообщений и один пропущенный от Ника. «Я приехал» – останавливаюсь в коридоре, пытаясь понять смысл. Перечитываю чат: «Во сколько заехать?», «Заеду около двух», «Я приехал». Набираю ему, гудок прерывается мягким баритоном и я задерживаю дыхание.

– Спускаешься? – утвердительно мычу, уже по классике, – черный джип на парковке.

Захожу в лифт в уверенности, что мы все таки целовались.

Сибирский декабрь обжигает ветром, я поднимаю воротник пальто, надеваю перчатки. Взглядом, все еще растерянно, ищу машину. Через полминуты ко входу подъезжает огромное тонированное нечто, с обратной стороны хлопает дверь и Ник почти бежит в мою сторону по ступенькам. Бордовый свитер облегает широкие плечи, на ногах кеды и я переживаю, что он промочит ноги. Мужчина улыбается и протягивает мне широкую ладонь. Даже через перчатку чувствую тепло. Он открывает мне дверь и я почти расплываюсь от удовольствия, чувствуя себя настоящей женщиной. Богиня выводит отмытое чудовище, которое теперь выглядит милой пятнадцатилетней девочкой, с румянцем от стеснения и косичками. Моя романтическая жизнь закончилась, не начавшись, поэтому в свои 29 я ничего не знаю о флирте и мужчинах. Точнее знаю, но как психиатр.