– Ничего страшного. Что случилось? – ответил он будничным, спокойным голосом, полным участия. Едва не блеванул от собственных интонаций.

– Здесь… Вода льётся с потолка, с верхнего этажа.

– В квартире? – Почему Герман удивился, он и сам не понял. Рядовая ситуация, не прилёт инопланетян, в самом деле.

– Да. Я вызвала аварийную помощь, внизу в подъезде нашла объявление, позвонила соседям, они не открыли, а что делать ещё, не знаю.

– Жди, – всё, что ответил Герман и надавил на газ.

Сумасшествие. Наверняка прорвало трубу отопления, обыкновенные испытания перед отопительным сезоном. Старый фонд не мог похвастаться хорошими коммуникациями. Старинной лепниной – мог, паркетом из ценных пород древесины, некоторые даже занесены в Красную книгу – мог, приличными трубами – нет. Ничего страшного, зальёт квартиру, страховая выплатит компенсацию, со временем сделает ремонт. Никто никак пострадать не может, однако Герман давил на газ с такой силой, будто в его квартире по стенам не вода стекала, а полыхает огонь.

Подъехал, когда бригада сантехников перекрыла стояки. Размокшие обои отклеивались от стен под натиском последних струй, паркет был покрыт ровным слоем воды, которого хватило бы для комфортной жизни японским карасям. Ярина старательно собирала воду в ведра, бойкая старуха с нижнего этажа таскала их в туалет, стремясь быстрее убрать потоп, чтобы как можно меньше натекло к ней.

– Посмотрите, что делается! – взвыла старуха, увидев хозяина квартиры. Герман вспомнил, её зовут Зинаида Николаевна, и фамилия похожа на Гиппиус – Брабурс. – Хорошо, Рина дома была, сообразила вызвать сантехников, а то бы… Эх! – в сердцах кинула почти Гиппиус. – На кого теперь в суд подавать? На жилконтору?

– Скорей всего, – попытался отмахнуться Герман и посоветовал, чтобы чем-то занять мозг разъярённой пенсионерки: – Сначала составьте независимый акт о нанесённом ущербе.

– Вы будете составлять?

– Непременно, – растерянно выговорил он, не отводя взгляда от фигурки  не то в трикотажном домашнем костюме, не то в пижаме.

Нечто совсем коротенькое, фривольное, в то же время целомудренное, почти детское. Голубые шорты с изображением жизнерадостных слонов, едва прикрывающие ягодицы, и майка, под которой не было бюстгальтера. Зато грудь была…

– Я вам позвоню, когда буду вызывать, – спешно попытался он отмазаться от соседки и ловко забрал у неё ведро. – Зинаида Николаевна, давайте я сам, быстрее будет, а вы идите домой.

– И то правда, – всколыхнулась соседка. – Вы уж не забудьте позвонить!

– Обязательно.

Вдвоём они устраняли последствия потопа. Ярина в своих шортиках, из-под которых время от времени мелькали белые трусы с кружевной тесьмой – невинно-провокационные, соблазнительные до одури, до боли в глазах и в паху. И Герман -- без носков и обуви, без пиджака, с закатанными рукавами брендовой рубашки. На стоимость брюк итальянского дома мод ему было плевать.

– Всё, – подытожил Герман, когда работа была закончена, последнее ведро с остатками воды отправилось в канализацию. Скинул влажную рубашку и отшвырнул её, остался лишь в брюках.

– А? – тут же переспросило чудо в голубой пижаме, отбрасывая половую тряпку, сделав шажок в сторону говорящего, будто не расслышало простое слово «всё».

Ярина споткнулась на ровном месте, не отводя взгляда от стоявшего у межкомнатного дверного проёма Германа, и полетела прямо в его сторону. Как в мелодраме. Встреча разгорячённого тела с таким же разгорячённым, дыхания с дыханием, взгляда со взглядом.

Герман подхватил свалившийся на него нечаянный соблазн, крепко вцепился, не в силах отпустить. Ярина замерла, и он разглядел, насколько на самом деле синие у неё глаза. Невероятные, космические, с прожилками ярко-голубого, с ободком цвета индиго.