– Но, мам, ты не понимаешь! – уже было хотела я выложить ей все свои горести как на духу.

– И понимать не собираюсь, – махнула она на меня рукой и потопала дальше смотреть с отцом какую-то вечернюю передачу по телевизору.

Вот и поговорили. А я так и осталась ни с чем. Один на один со своими горестями. А те, с кем я могла поделиться, учились совсем в другой школе. Но с Соней, Настей и Аней мы все-таки встретились за неделю до учебного года. Сели, как в былые времена, на ракету, взяли в руки по стаканчику мороженого и принялись рассказывать, кто как провел лето. Но прежде девчонки почти синхронно присвистнули, когда впервые увидели меня после каникул.

– Ничоси, Лёлька! Какие у тебя буфера наросли, – со знанием дела хмыкнула Настя.

– Ага, у Соболевского глаз нервно задергается, когда он это увидит, – согласно кивнула ей Аня.

– Не выпадет, – отрицательно качнула головой Соня, которая была единственной, кто на лето никуда из города не уезжала, – он с отцом еще в июне съехал. Да, квартиру даже на продажу выставили.

– Офигеть! – протянули девчонки, а я и вовсе выпала в нерастворимый осадок.

Съехал гад! Все, отмучилась! Слава богам и пресвятым угодникам!

– Лёль, ты чего это? – толкнула меня в плечо Настя.

– Да не трогай ты ее. Дай ей покайфовать от новости, – шикнула на нее Аня.

– Балдеет, – кивнула Соня, а потом мы все вместе счастливо рассмеялись.

Остаток времени до учебного года, как вы понимаете, я порхала на крыльях небывалой радости и облегчения. Все! Больше не будет в моей жизни черных бесстыжих глаз. Не будет насмешек и злых шуток. Не будет Соболевского. Никогда!

И на первое сентября я шла как на праздник и даже почти не боялась своих округлившихся форм. Ведь я свято верила: нет мерзопакостного соседа – нет проблем.

И вот она – парадная линейка. Я вся такая красивая и совсем не обращаю внимания на то, как перешептываются одноклассники, а девчонки, прищурившись, сканируют меня с головы до ног.

– О, у Доски два прыща выскочило, поглядите-ка, – прыснула в кулак Ника Ткачева.

– Этой убогой уже ничего не поможет, – закатила глаза ее подружка Дина Кабаева. Странно, но Курочкиной рядом с ними не было.

– Хэй, Килька, слышишь? Не получилось у тебя из гадкого утенка в лебедя превратиться. Провал. – Но я на эту реплику даже не отреагировала. Просто отвернулась и уставилась вдаль.

Плевать! У меня сегодня знаменательный день, вообще-то, и никто не сможет его испортить.

Вот и какой-то симпатичный мальчишка улыбается мне и подходит ближе.

– Привет. Я Антон. Не против, если я встану рядом с тобой?

– Да, пожалуйста, – немного отступаю я, пожимая плечами.

– А я новенький, – снова улыбается он мне приветливо.

– А я старенькая, – и мы оба смеемся моей оговорке, – то есть я Алена. Будем знакомы.

– Будем, – кивает мне Антон, и я возвращаю ему улыбку под дружное перешептывание класса.

И так хорошо на душе. Прямо вот птички поют. И на первый урок в этом учебном году я иду не одна, а с новеньким, который дружелюбно рассказывает мне о том, что он переехал в наш город, потому что его отец военный и приходится много колесить по стране. Милый парень. И когда он просит сесть со мной рядом, я с радостью соглашаюсь. Ведь с первого класса я всегда сидела одна. Никто не хотел сидеть с аутом, неудачницей и Доской.

А теперь вот. Соболевского нет и началась новая жизнь!

Звенит звонок, и я раскладываю на столе принадлежности, слушая почти беспрерывную болтовню Антона. И я не против, со мной в школе никогда никто так много не говорил. Я немного стесняюсь его неожиданного напора и внимания, но стараюсь не шарахаться и вести себя адекватно. Вроде получается.