— С запасом купила, — буркнула нара, — на всех хватит.

Тянуть дальше было невежливо, а повода уклониться от приглашения так и не нашлось. Сказать, что сыта? Глупо. Мы уже полдня в дороге, кто угодно успел бы проголодаться.

— А нар Дарн? — кивнула на мужчину, который за все время нашего разговора даже не шелохнулся.

— Позже поест, — женщина скользнула назад, но полог задвигать не стала. — Кому-то же надо управлять повозкой. До Сидо еще ехать и ехать, хорошо бы попасть в город к ужину, так что останавливаться не станем. Так вы идете, нара Варр? — окликнули меня, поторапливая.

Вздохнув, пробралась внутрь и с любопытством огляделась.

В повозке было достаточно просторно, чтобы мы с хозяйкой могли, не теснясь, свободно разместиться. В глубине — накрытые одеялами спальные места, впереди — несколько мягких шкур. На одну из них мне и указали, предложив садиться.

— Доченька, просыпайся, — Урга мягко провела рукой по одному из одеял, поразив меня удивительно нежным, ласковым интонациям. — Пора обедать.

Под покрывалом завозились, заерзали, край его откинулся, и я увидела… Хельму.

Со времени нашей последней встречи девушка почти не изменилась. Все те же густые русые волосы — сейчас спутанные и растрепанные после сна, — чуть вздернутый носик, пухлые губки. Только взгляд иной. Чистый, не замутненный ни злобой, ни ненавистью, ни болью, наивный и открытый. Какой бывает только у детей.

Девушка сонно посопела, похлопала длинными пушистыми ресницами, протерла кулачком заспанные глаза и с искренним интересом уставились прямо на меня.

— Здравствуйте, тетенька, — покосилась на мать, исправилась: — Здравствуйте, нара, —запнулась и, все-таки не выдержав, спросила с детской непосредственностью: — А вы кто?

Надо же, даже голос у нее стал другим — более высоким, звонким. Это несоответствие внешности и внутреннего содержания просто оглушало, вызывало самые противоречивые чувства: неприятие, острую жалость, какую-то брезгливость, смутную вину. Хотелось вскочить и бежать без оглядки от этой молодой женщины, в одночасье ставшей ребенком.

— Нара Рина Варр, — произнесла немного растерянно.

— А я Хель, — девушка выпуталась из одеяла и перебралась поближе, — ой, то есть Хельма, Хельма Дарн. Но мне не нравится это имя, оно взрослое и совсем колючее. Хель лучше. Можно называть вас тетя Рина? Мама говорит, что незнакомым нарам нельзя говорить «тетя», это не-при-лич-но, — слово «неприлично» она так и выговорила, по слогам, очень старательно. — Но вы добрая, не обидитесь.

И лицо девушка озарила белозубая улыбка, широкая и немного озорная.

— Моя дочь больна, — неожиданно проскрипела Урга, о которой я на время совершенно забыла. Женщина неприязненно прищурилась и после паузы, видя, что я не собираюсь ни о чем расспрашивать, пояснила: — Неудачный магический ритуал.

Неудачный ритуал? Ну, можно и так сказать.

— Очень жаль…

Разговор, да что там разговор — вся ситуация раздражала, была неприятна. Я не понимала, узнала меня мать Хельмы или нет, откровенна она или играет, и вообще, что ей от меня нужно. Это напрягало. Хотелось побыстрее съесть что-нибудь — неважно, что — и выбраться из душной повозки назад, к солнцу, свету.

— Моя девочка находится под наблюдением целителей и должна ежедневно им показываться, — продолжала рассказывать нара Дарн. — Мы не уехали бы из дома, если бы не смерть свекра, отца Ильма. Пришлось отлучиться на время, чтобы, как полагается, провести все необходимые обряды, но по пути в каждом городе Хельму обязательно осматривают имперские маги. Поэтому мы так торопимся в Сидо.