Я бы хотел обратить внимание, что власть об этом письме не упоминала вовсе в течение двух месяцев. Это означает, что оно, как это у них называется, «пошло в работу». Его же можно было взять и опубликовать через LifeNews, или «Известия» и смешать Бориса Абрамовича с грязью. Нет, власть – я имею в виду, конечно, лично Путина – не стала об этом говорить – и это означает, что она над этим думала. Путин взял тайм-аут на размышление, и поэтому мне кажется, что в день смерти Березовского самому Владимиру Владимировичу было не очень весело. Я не думаю, что он очень радовался, потому что он прошел с Березовским очень длинный путь, и, конечно, в его глазах Березовский был, безусловно, Мефистофелем. Я знаю, Путин очень часто об этом говорил. А тебя всегда меряют по величине твоих врагов. Если у тебя враг Мефистофель, то и сам ты фигура схожего масштаба. А если у тебя враг какой-то мелкий… Березовский был бесом, но не мелким бесом. Он был крупным политиком.

Березовского обычно представляют до безумия серьезным, но на самом деле он был очень живым, веселым человеком и делал все с разбойничьим присвистом и в собственное удовольствие. Можно вспомнить, например, как в 1999-м он избирался депутатом Госдумы от Карачаево-Черкесии. Здоровые мужики видят этого мелкого еврейчика, а он говорит: «Я буду вашим депутатом». Проходит полчаса, и они начинают кричать: «Любо, Борис, любо!» Как он это делал?!

Другая история. В октябре 2000 года, уже находясь в изгнании, Березовский специально остановился в отеле «Бристоль» в Париже, куда приехал Путин с официальным визитом. Я до этого года три не разговаривал с ним вообще, и тут он мне звонит, спрашивает: «Леша, Леша, ты где? А можешь сейчас прийти в ресторан отеля «Бристоль»?» Я прихожу, внизу стоит вся делегация – полсотни человек, во фраках, все готовятся идти через дорогу на прием к Жаку Шираку в Елисейский дворец. Спускается лифт, выходит Борис Абрамович Березовский в джинсах и курточке, изгнанник. Гордо фланирует и каждому говорит: «Здравствуйте». От него побежали, как пингвины бегут в мультфильме. Из-за колонн все выглядывали. Единственный несчастный Михаил Швыдкой, тогда министр культуры, который не понял, что случилось, застрял посреди зала. Боря обнял его, поцеловал. А на следующее утро он нанял девушек, и когда делегация спустилась на завтрак, за столами сидели девушки в бальных платьях. И вся делегация заказала завтрак в номера. Вот это был Березовский-изгнанник, который приехал троллить.

Я думаю, что Борис Березовский в каком-то смысле добился того, чего хотел, – он войдет в историю России. В учебники войдет избрание Ельцина; в учебники войдут Хасавюртовские соглашения; в учебники войдет избрание Путина. Это громадные, мощные пласты истории. Я понимаю, что это сделал не он один, но без него это было бы много тяжелее, а кое-что, возможно, если бы в Давосе они не собрались, без него и не произошло бы.

Со смертью Березовского ушла, конечно, не эпоха, но ушла некая ее специя, пряность, если мы вспомним привозимые в Средние века пряности из Индии. Вокруг Бориса Абрамовича было много мифов, он сам был мифотворцем, и те, кто его не знал, сейчас говорят о нем как о черте с рогами и хвостом.

Те же люди, которые с ним боролись на равных, от того, что лишились блистательного, изобретательнейшего импровизатора, наверное, испытывают чувство грусти. Березовский добавлял пряности, перцу в их жизнь, включая и Путина. Президент очень внимателен к людям и вполне понимал масштаб Бориса Абрамовича как своего противника. Лишиться даже такого мифологического противника, который не представлял уже угрозы, ему вряд ли пришлось по душе, ибо, как я уже говорил, наш вес в истории определяется весом наших врагов.