Ловлю себя на мысли, что меня тошнит от этих мажоров. Тошнит от того, что они пытаются при любом попавшемся случае выпендриваться друг перед другом: кто круче, сильней и острей на язык. И пока я об этом размышляю, Соня обращается к этому парню:

– Я смотрю, у тебя, Тем, сегодня быстрее котелок варит.

Ну точно, как в воду глядела. Выпендреж на выпендреже…

– Да, есть такое, – уступает ей Артем, продолжая улыбаться.

– Что ж, – хлопает в ладоши Соня и обращается к нам с Лилией. – Для начала нужно размяться. Девочки! – кричит та, созывая других чирлидершей, который стоят и болтают с парнями. – По местам!

Девочки выстраиваются в ровную шеренгу на расстоянии друг от друга в метр. Мы с Лилией перекидываемся неоднозначным взглядом и следуем их примеру. Матвей и Артем, тем временем, остаются около Сони. И пока я следую ко всему строю, прям вот чувствую ехидный взгляд Матвея на себе. От этого по телу разбегаются противные мурашки. Фу блин… Как же хочется, чтобы он занялся чем-то другим, а не только пялиньем на меня…

Встав практически к концу шеренги, мы с Лилией ждем указаний дальнейших действий.

– Итак, мои прекрасные девы, – начинает свою речь Соня. И от пафосных слов, которые она роняет, я чувствую приступ тошноты. – Сегодня у нас пополнение. Лиля и Лера на испытательном сроке. Прошу отнестись к ним с понимаем и, по возможности, помогать в случае ошибки.

По строю пролетают легкие смешки, словно, Соня говорит что-то смешное. Мы с Лилией переглядываемся.

– Поэтому, для начала, бежим три круга легкой трусцой по стадиону. НАЧАЛИ!

И пока девочки лениво друг за дружкой начинают бежать, держа дистанцию, я замечаю, как Соня поворачивается к Матвею. И как только очередь практически доходит до нас с Лилией, я слышу отрывисто слова Сони:

– А вы чего встали?

Но не дослушав, что ответили ребята, я устремляюсь вперед, следуя за девочкой с короткой стрижкой впереди себя. Мы молча пробегаем один круг, и я даже чувствую прилив сил. Сказать, по правде, я давно не бегала. Раньше, когда я училась в школе, то всегда выходила на пробежку в хорошую погоду, а вот зимой было сложнее. Ноги меня словно сами несут по мягкой траве, которая высажена на стадионе. Второй круг дается чуть сложнее, чем первый. И как только мы его начинаем, слышатся слова Сони:

– ЧЕТЫРЕ КРУГА, ДЕВОЧКИ! ПЛОХО ИДЕТЕ!

Черт… Мне бы три пробежать и не умереть от жажды с непривычки, а тут… четыре круга.

Просто проклятье какое-то!

И как только я пробегаю половину второго круга, со мной равняется Матвей.

– Бежишь? – спрашиваешь он.

– Нет, плыву по газону.

– Да ладно тебе, – говорит тот и поворачивается спиной по направлению нашего движения, – мы же нормально общались.

– Ничего не нормально, – говорю я, продолжая бежать и контролировать дыхание.

– Ладно, я погорячился тогда, – словно раскаивается Матвей, не спуская с меня взгляда. – И как бы…

– Засчитано, – говорю ему со всей невозмутимостью, которую могу собраться в себе сейчас.

– Эй! Я не договорил.

– Я принимаю твои извинение. Один—один, – говорю ему, дав понять, что я точно знаю, что это был он после университета. Человек в машине, который окатил меня с ног до головы из лужи.

– Ладно, – растерянно произносит Матвей и вновь поворачивается лицо в направление движения. Так мы вместе достигаем конец второго круга и начинается третий круг.

– А почему ты решила пойти сюда?

– Ты уже, наверное, слышал, что я пошла ради Лилии туда. Она давно хотела быть чирлидершей, а бросить ее в таком занятии я не могла.

– Да ты просто Робин Гуд!