– Хей, Чили, – вдруг повернулся ко мне Еппе, – а ты знаешь, почему Гольфиста зовут Гольфистом?

Я мотнула головой, пытаясь выглядеть безразличной. Может, тогда они оставят парня в покое?

– А давайте ей покажем! – гоготнул Тобиас, и все остальные с готовностью заржали, будто он рассказал бородатый, но все еще ужасно смешной анекдот.

Йонас свистнул, сунув в рот два пальца, его приятели заорали:

– Гольфист! Эй, Гольфист! Греби сюда!

Дэвид споткнулся и чуть не выронил свои мешки, что вызвало новый взрыв смеха и тупых комментариев. К счастью, парень быстро оправился и продолжил свой путь через парковку. Он по-прежнему смотрел в землю, притворяясь глухим, но его защита была уже пробита, и обрадованные первым успехом гонители не собирались останавливаться.

– А ну тащи сюда свою жопу, вонючка! Ты че, оглох? Может, тебе клюшкой уши прочистить?

От супермаркета в сторону дома Дэвида вели две дорожки. Одна, проходившая мимо мельницы и того места, где мы сидели, упиралась прямо в Терновую улицу. Другая шла в обход, и Дэвиду, выбери он ее, пришлось бы сделать крюк, зато с каждым шагом он оказывался бы все дальше от своих мучителей. Мысленно я молилась, чтобы парень свернул на дальнюю дорожку, чтобы из магазина вывалила толпа покупателей или мимо нас прошел взрослый. Но ничего подобного не случилось. Размеренно шагая длинными тощими ногами, как цапля-робот, Дэвид оставил позади пустую парковку и потопал по направлению к мельнице.

Быть может, он просто не хотел показывать слабость и страх, но на троицу во главе с Тобиасом этот маневр подействовал, как красная тряпка действует на быка. Еще бы, какой-то чмошник их игнорил: вместо того чтобы прибежать по первому свистку, шлендрал себе преспокойно мимо, морда тяпкой.

Отстрелив пальцами бычок, Йонас сказал:

– Ну все, трындец тебе, обсос.

Парни рванули с места, как по сигналу. Монстрик и пикнуть не успел, как его уже волокли к нам, заломив руку. Один пакет остался сиротливо лежать на дорожке, из него раскатились краснобокие яблоки. За второй Дэвид цеплялся так отчаянно, будто там была выручка из ограбленной им кассы. Он все еще смотрел в землю, завесившись челкой, но Йонас дернул его за волосы, заставляя поднять голову. Разноцветные глаза, огромные и дикие, заметались по берегу, запнулись о зрителей, с удобством расположившихся в партере. Казалось, черный смотрит на нас с ненавистью, а прозрачно-голубой видит насквозь. Я знаю, это ужасно, но в тот момент – давай уже будь честной с самой собой – мне захотелось ударить парня: за то, что он знал. Точно знал, что я из себя представляю и что чувствую.

– Смотри, Чили, – Еппе одним движением сдернул мешковатые джинсы с тощих бедер Дэвида. – Вот почему он у нас Гольфист: носит с собой все восемнадцать лунок[6].

– Ага, и шары в них закатывает!

Я не успела зажмуриться, а теперь было уже поздно. Вокруг гремел смех, а я не могла отвести глаз от трусов Дэвида: восемнадцать лунок или нет, но через дырочки в застиранной до желтизны ткани просвечивала бледная кожа, а длинные полы рубашки не скрывали маленькую выпуклость посередине – выпуклость, к которой приклеились жадные девчоночьи взгляды.

Монстрик тонко, невнятно вскрикнул и попытался прикрыться оставшимся пакетом. Его тут же безжалостно вырвали и бросили на землю. Из лопнувшего бока высунулся пакет молока, в траву потекла тонкая белая струйка.

– Ну че, позвеним бубенчиками? – Еппе подмигнул мне и потянулся к трусам Дэвида.

Тот тоже понял, что сейчас случится, и забился в руках Йонаса и Тобиаса. На тощих ногах выступили пупырышки, полы рубашки задрались, обнажая несколько маленьких голубоватых шрамов на левом бедре.